Филип Марсден: Перекресток: путешествие среди армян

Он насмешливо улыбнулся мне.

– Как вы думаете, англичанам понравился бы медведь?

– Сохраните медведя, – сказал я.

– Возможно, наши ночи слишком холодны для медведей.

– Ночи в Армении прекрасные.

Он хмыкнул и вытер руки, и все мы вошли в дом и уселись в его гостиной. Несколько автоматов стояли рядом с пианино в одном углу, и двое детей ползали по полу на расстеленном шерстяном одеяле. Третий сосал грудь женщины, которой на вид нельзя было дать больше семнадцати лет. Разговор был простым и приятным. Я прислушивался к жестким согласным и гортанному смеху. Я отмечал их жесты, сочные и выразительные, и чувствовал, что именно здесь, где угроза была особенно велика, армянский дух проявлялся с особой силой. Тот же самый дух вел армян по необозримым просторам невероятной истории, именно он в странно измененной форме обусловил их выживание на чужбине. Здесь армянский дух проявлялся в изначальном и чистом виде. Это подтвердило мое давнее предположение: именно деревня с ее вечным круговоротом плодородия и борьбы была средоточием духа нации, бьющего, подобно роднику, с высоких Кавказских гор.

Женщина внесла поднос с водкой, и Гамлет сел за пианино. Один из фидаинов облокотился на крышку и, подняв подбородок, затянул песню «Армянская девушка»:

– Hay aghjik. – Он крепко сжал крышку пианино. – Siroon aghjik, chega kes bes sirounik, Hayastani siroun aghjik.

Фидаин пел, прижимая ко лбу сжатый кулак, и, когда он поднял глаза, оказалось, что они полны слез.

– Hay aghjik… Hay aghjik…

Позже я пошел вместе с Гамлетом в деревенский клуб. В одном углу группы мальчиков играли в настольный теннис и карамболь. На облупленных стенах висели портреты авторитетов былых времен в строгих костюмах и галстуках. За этим залом располагался небольшой кинотеатр, где человек тридцать-сорок смотрели какой-то футуристический мультфильм, мелькавший на самодельном экране. Гамлет провел меня в боковую комнату, отделанную заметно богаче. Обитые красным бархатом банкетки стояли вдоль стены, а позади бара находился блок электронного оборудования. Гамлет поставил кассету с синтетическим советским роком. Это была комната партийного руководства. Сейчас она находилась в запустении.

На мгновение фидаин испытал чувство собственного могущества. Гамлет раскинул руки и усмехнулся:

– Здесь хорошо, да?

Вошли два фидаина и опустились на банкетки. Гамлет спросил меня:

– Хочешь посмотреть видеофильм?

– Какие видеофильмы у вас есть?

– Есть с женщинами, есть с борьбой.

– На ваш вкус, – сказал я.

– Хорошо. Возьмем про борьбу. – Он засмеялся, но не вкладывая в это никакой иронии, скорее просто от хорошего настроения.

Это был отвратительно тягучий американский фильм, продублированный на русский язык. Дубляж был не синхронный, а ленту крутили так часто, что все цвета пожелтели. История сама по себе была о тренировках чрезвычайно крутого десантно-диверсионного отряда. Их, безоружных, оставили на холме, и отряды бойцов из разных стран и эпох поочередно атаковали их холм, чтобы взять его штурмом. Здесь был представлен первобытный человек с луком и стрелами, римские легионеры, вооруженные копьями, и даже рыцари с мечами. С одной стороны группа монголоидов – мастеров карате с воинственными криками карабкалась вверх по склону. Некоторые новички оказались не на высоте и вскоре лежали на земле, стонущие или мертвые, но самые крутые из защитников выжили. Им пришлось оставить холм и бежать, обливаясь потом, через какую-то выжженную солнцем полупустыню. Я как раз думал о том, что этот фильм – неплохая пародия на армянскую историю, когда мальчик отодвинул черный бархатный занавес, висевший перед входом, и что-то крикнул.

Фидаины вскочили и схватили оружие. Я выбежал в зал. Вместе с ними люди покидали свои места, а мальчики бросили игру: мячик для пинг-понга подпрыгивал на полу.

Снаружи на террасе было темно. В воздухе зависло напряженное ожидание. Затем в лесу, расположенном ниже деревни, раздалась автоматная очередь. После нескольких секунд тишины над нами вспыхнул красный след трассирующего снаряда. Крики ярости донеслись из небольшой толпы.

Гамлет вскинул руку к небу:

– Смотрите! Видите, что делают эти турки?

Я кивнул, хотя, строго говоря, трассирующий снаряд был выпущен сзади, с армянской стороны.

Мы уехали из клуба в джипе Гамлета. В темноте до меня доносились звуки автоматных очередей, а потом один или два взрыва снарядов. Мы поехали к дому Гамлета. Его жена уже стояла в дверях, и слабый свет, падавший из комнаты, озарял ее фигуру. Она протянула ему автомат Калашникова и пластиковый пакет с запасными патронами: его дочь сделала шаг вперед и застенчиво подала ему ремень, который он пристегнул к ложу и стволу. Он нагнулся и погладил девочку по голове. Никто не произнес ни единого слова. Мы поехали за остальными. В каждом доме на пороге стояла женщина, держа наготове оружие и пакет с боеприпасами. Затем мы снова погрузились в темноту улиц, не слишком хорошо понимая, что происходит.