Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.4. Пожиратели огня

В первый момент Дик даже не понял всего значения этих слов, его поразило только, что он назвал его господином, и это болезненно укололо старого траппера.

— Оливье, милый Оливье! Простите меня, простите старого траппера за невольно сорвавшееся горькое слово! Не называйте меня так, как вы сейчас назвали, мне это больно… Оливье, протяните мне руку и скажите мне, что все забыто! — начал он упрашивать.

Растроганный Оливье тотчас же протянул ему руку и добавил:

— Все забыто! И пусть об этом никогда больше не будет сказано ни одного слова! — затем, обернувшись к капитану, он спросил: — Так это вы стреляли в Виллиго и Коанука?

— Да, в ответ на предательское нападение, защищая свою жизнь, — ответил Красный Капитан. — Позвольте мне рассказать вам мою печальную историю, без чего вы не поймете моего появления здесь и моих действий, вероятно, восстановивших против меня этих туземцев.

— Мы вас слушаем! — коротко сказал Оливье.

В кратких, но прочувственных словах Джонатан Спайерс описал свое злополучное и тяжелое детство, свои мучения, обиды и страдания, отчаяние, когда у него украли первое изобретение, свой уход в Сан-Франциско, решение наложить на себя руки и счастливую случайность, пославшую в этот момент молодого графа, который спас ему жизнь и вдохнул в него мужество. Затем, перейдя к рассказу, относящемуся к его изобретению «Ремэмбера» и его связям с Ивановичем, он не скрыл от графа решительно ничего, кроме имени этого человека; не умолчал даже об обязательстве захватить в плен графа, которого он не знал и которого ему выдали за отвратительного авантюриста, причем он поставил условием, что его жизнь пощадят, равно как и жизнь всех французов, в память доброго поступка того неизвестного француза, который тогда сжалился над ним. Он трогательно описал чувства, которые испытал, узнав, что граф и есть именно тот человек, который некогда спас его, и рассказал о своем решении тотчас же встать на его сторону в борьбе с Невидимыми. Все это было так искренне, горячо и трогательно, что не только Оливье, но и Дик готовы были протянуть ему руку и с чувством пожать ее, но они ждали, как он объяснит им свою схватку с Виллиго.

— На этот счет, — закончил свою исповедь Джонатан Спайерс, — я не могу сказать вам ничего особенно точного, так как самому мне не все ясно, или, вернее, много вовсе не ясно. Когда я хотел вернуться на «Ремэмбер», чтобы объясниться с уполномоченным Невидимых, то не нашел своего «Лебедя» на том месте, где его оставил, а когда стал исследовать берег, чтобы найти какой-нибудь след пропавшего судна, на меня вдруг напали эти два туземца, следившие за мной от самого Франс-Стэшена. Когда я в одном из убитых мною туземцев узнал вождя Виллиго, то была минута, когда я поверил в западню, устроенную мне по приказанию кого-нибудь из обитателей этого дома, но тотчас же откинул эту мысль. Как вы видите, я ранил обоих туземцев, защищая свою жизнь; впрочем, я в этом отношении всецело полагаюсь на их показания, если только они в состоянии сказать всю правду.

В этот момент Лоран доложил, что Нирроба, которого Дик послал в деревню узнать о состоянии здоровья вождя, вернулся. Туземца впустили в библиотеку, и он подтвердил, со слов обоих нагарнуков, что они первые напали на белого человека, которого считают шпионом Невидимых, подосланным на погибель графу. Ничего более он не мог узнать, так как умирающие были чрезвычайно слабы и поминутно теряли сознание…

Едва Дик дослушал эти слова, как подошел к Джонатану Спайерсу и, протянув руку, сказал: «Забудем все!»

— Да, — сказал капитан, — факты были против меня, и вам было больно за вашего друга — забудем же все!

— Да, забудем все, что было между нами неприятного, — заметил Оливье, — с этого момента вы наш! — добавил он, обращаясь к своему гостю.

Но кто же похитил «Лебедя»? Этот вопрос оставался неразъясненным. Никаких сообщников Невидимых в буше не было, во всяком случае Виллиго и Коанук не способны были войти с ними в соглашение, так как намеревались убить капитана только потому, что приняли его за сообщника Невидимых.

Дик и Оливье были чрезвычайно обрадованы, узнав, что «человек в маске» находится на «Ремэмбере»: наконец-то они увидят лицом к лицу своего непримиримого и беспощадного врага и потребуют у него отчета в его возмутительных поступках; Оливье собирался даже вызвать его на дуэль.

— Никогда! — воскликнул канадец. — Мы будем судить его судом Линча!

— И я того же мнения, — сказал Джонатан Спайерс. — Всюду, где нет законного правосудия, безраздельно царит суд Линча, и только он один очищает землю от всяких негодяев, мерзавцев и преступников!