Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.4. Пожиратели огня

Собственно говоря, существование Джильпинга у нготаков отнюдь не было для него неприятным, и если бы не его мечты о будущем величии семьи Джильпингов, он, вероятно, с охотой остался бы здесь до конца своих дней на откорме у нготаков. Но ведь у него на руках было тринадцать боев и мисс, которые еще нуждались в материальной, а главное, в нравственной поддержке своего досточтимого родителя. Вот почему будущий лорд Воанго решил отказаться от сладости нготакской жизни и вернуться в туманный Лондон. Но осуществить это решение было не так-то легко; его неустанно караулили и днем, и ночью. Но эту ночь Джильпинг не спал: он поджидал прихода своих друзей из Франс-Стэшена, заранее высчитав время, нужное им, чтобы прибыть сюда. Чтобы не возбудить внимания нготаков, Оливье и его друзья привязали своих лошадей в ближайшем лесочке, на некотором расстоянии от деревень, Видя, что кругом царит мертвая тишина, у них явилась мысль похитить Джильпинга и тем самым избежать, с одной стороны, переговоров с нготаками, а с другой — вооруженной схватки с ними. Ввиду этого они отправились пешком, под предводительством проводника, который хорошо знал здесь все ходы и выходы.

Подойдя на ружейный выстрел к ограде сада Джильпинг, они послали вперед молодого нирбоа, чтобы высмотреть наиболее удобное место для осуществления своего замысла. Ловкий и цепкий юноша без труда взобрался на частокол, служивший оградой саду со стороны, противоположной той, где находились ворота и где постоянно караулили нготаки. Едва только голова его показалась над частоколом, как он увидел за оградой сада самого Джильпинга, державшего на поводу Пасифика, который мирно жевал травку у себя под ногами.

Подав условный знак англичанину, молодой нирбоа поспешно вернулся к пославшим его и сообщил о том, что он видел. Не теряя ни минуты, решено было тотчас приняться за работу, то есть сначала перерубить лианы, соединявшие колья бревенчатого частокола, так как австралийцы не знают ни гвоздей, ни железа, а затем осторожно перерезав их, выворотить их так, чтобы они легли поперек рва и образовали собой мост, по которому могли бы пройти мистер Джильпинг и его верный спутник.

Работа не была, конечно, трудной, но требовала большой осторожности, так как малейший шум мог разбудить стороживших нготаков и возбудить их подозрение.

Все работали дружно, и менее чем за полчаса, все было готово, после чего Джильпинг на своем Пасифике благополучно присоединился к своим друзьям. Добравшись до лесочка, они проворно вскочили на своих коней и помчались в обратный путь к Франс-Стэшену. По дороге им встретился Коллинз с рабочими; им объявили, что их услуги не понадобятся, и те были очень довольны. К завтраку все уже были дома в уютной столовой Франс-Стэшена, где Оливье весело представил своего нового гостя Джонатану Спайерсу под именем Джона Джильпинга, эсквайра, или лорда Воанго.

Джильпинг был очень счастлив, что снова очутился среди европейцев, людей, говорящих на его родном языке; его огорчало только одно обстоятельство, а именно, что ему пришлось оставить у нготаков все свои великолепные коллекции, собранные им за время его пребывания у них. Но друзья утешили его, убедив, что после первых дней негодования нготаки, без сомнения, вернут ему коллекции взамен кое-каких приятных для них подарков.

Джильпинг даже прослезился от радости при виде стола, сервированного по-европейски, с копчеными окороками, языками, холодной индюшкой, пикулями и всевозможными гастрономическими лакомствами. Он ел все и пил с удвоенным и утроенным усердием, так что четверо слуг вынуждены были отнести его из-за стола в его комнату на постель.

По окончании завтрака, Оливье подошел к Джонатану Спайерсу и сказал:

— Дорогой мой гость, расположены ли вы уделить мне теперь немного вашего времени и вашего внимания?

— Я только что сам хотел спросить вас об этом! — ответил его собеседник.

— Дело в том, — продолжал Оливье, — что то, что я имею сказать вам, чрезвычайно важно. Моей жизни, моему будущему, а, главное, счастью всей моей жизни грозят в настоящее время невидимые, неуловимые враги. Я рассчитываю на то, что, в память прошлого, вы не откажетесь быть в числе моих защитников!

— Я, конечно, не знаю, какие могут быть у ваших врагов причины ненавидеть вас; но, кроме этого, все остальное мне известно!

— Вам все известно?!

— Да, и даже то, чего вы сами не знаете: имена ваших врагов, их намерения и средства, которыми они хотят действовать против вас… Что должно отныне соединить нас и телом, и душой, так это то, что ваши враги — те самые, что преследуют и травят меня в настоящий момент!