Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Грабители морей

— У нас такого и нет.

— Ты наверное знаешь?

— Еще бы не наверное, когда у меня ключи от пороховой камеры.

В этот день о порохе больше разговора не было, но в следующий раз оружейный мастер опять объявил:

— Как хочешь, Джеймс, но у тебя тут горит фейерверочный порох.

— Да нет же его у нас!

— Ты вполне уверен?

— Вполне уверен.

— Ну, ну, ладно!.. Не будем из-за этого ссориться.

На третий день опять та же история.

— Джеймс, хочешь биться об заклад, что у тебя горит порох? — предложил оружейный мастер. — Я ставлю бочонок отличного рома.

Плотник был большой любитель этого напитка.

— Идет! — согласился он.

— Ну, пойдем глядеть.

Приятели спустились в крюйт-камеру. Там запах был еще сильнее. Оружейный мастер принялся осматривать каждую бочку.

— Э-э! — вскричал он вдруг, приподнимая один бочонок. — Какой он легкий! И для чего это из него выпущен просмоленный фитиль? Это неспроста. Кто устроил здесь такую адскую машину?

Оружейный мастер осторожно обрезал фитиль и обезвредил опасное приспособление.

Известие об открытой мине быстро распространилось среди матросов обоих кораблей. Собрался общий совет под председательством Гаттора и решил, что злодейский умысел следует приписать эскимосам Густапсу и Йорнику.

Американцы терялись в догадках о том, какая могла быть у эскимосов при этом цель.

— Удар предназначался нам, господа, — объявил им Гаттор. — Слушайте.

И он рассказал им о «Грабителях», о двукратной катастрофе при спуске клипера и о покушении Надода взорвать его.

Гаттор удивлялся только тому, что новое покушение было поручено эскимосам.

— Но ведь немой-то вовсе даже и не эскимос, — произнес вдруг плотник яхты. — Я его видел прежде, чем он надел зимнюю одежду. У него совсем не эскимосский, тип. Он европеец.

— В таком случае, друзья мои, медлить нельзя, — сказал Гаттор. — Необходимо сейчас же ехать по следам экспедиции. Вероятно, замыслы злодеев не ограничились одной миной.

Оставив корабли под надзором всего четырех человек, оба экипажа, забрав с собой провизии на один год, отправились на север, руководствуясь компасом.

Разумеется, этот рассказ только увеличил тревогу Грундвига. Два отряда соединились и быстро поехали вперед. Мы уже видели, что им удалось догнать экспедицию на последней станции.

Удивлению Бьёрнов не было границ, а ярости Надода, узнавшего, что все его планы рухнули, не было меры. Он едва не задохнулся от злости, лежа с заткнутым ртом. Фредерику стало жаль его, и он велел снять с его рта повязку.

Негодяй воспользовался этим для новых ругательств.

— Что, господа? Вы думали, что я совсем уничтожен, а я жив еще. И товарищество наше живо, вы сами скоро это узнаете… Глупцы! Вы потратили целых полгода на поиск трупа, а тем временем замок ваш сожжен «Грабителями», а юный брат ваш Эрик убит…

Едва он успел это сказать, как Эдмунд, не помня себя, бросился на него, схватил его за горло и вскричал:

— Ты лжешь, негодяй! Признавайся, что ты солгал, иначе я задушу тебя собственными рук…

Бедный молодой человек! Он не договорил. Надод воспользовался его волнением, выхватил из-за его пояса собственный его кинжал и вонзил это оружие ему в грудь по самую рукоятку.

Эдмунд вскрикнул и упал мертвый.

Дружный крик ужаса вырвался у всех присутствующих. С помутившимся взглядом Фредерик схватился руками за голову и упал без чувств.

Тогда Гуттор быстрее молнии подскочил к злодею.

— Наконец-то ты мне попался, — проговорил он со зверским смехом. — Теперь ты от меня не уйдешь.

Не сказав больше ни слова, он вырвал из рук Надода кинжал и, взяв его голову, зажал ее между своими ладонями и начал сдавливать, не торопясь, с рассчитанной медлительностью и постепенностью.

— Помнишь старого Харальда, которому ты раскроил череп? — приговаривал богатырь. — Помнишь Олафа, заколотого тобой?

При каждом слове ладони богатыря сжимались все сильнее и сильнее.

— Сжалься!.. Убей меня разом! — стонал Надод.

— Погоди немножко, — продолжал Гуттор, смеясь зловещим смехом. — Смерть — это избавление от всех бед. Надо ее сперва заслужить.

Он разжал немного ладони и прибавил:

— Проси прощения за все твои подлости и злодеяния.

— О! Прости! Прости! Сжалься!.. Убей поскорее!..

Сцена была такая невыносимая, что все отвернулись. Руки гиганта сжались в последний раз. Череп злодея затрещал, и мозги брызнули вверх до самого свода пещеры.