Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Грабители морей

При упоминании о письме, полученном поутру, трое розольфцев переглянулись с нескрываемым удивлением. К счастью, внимание Джошуа было отвлечено созерцанием чудес, наполнявших комнату, так что он не заметил этого, а Билл в это время знаком напомнил своим друзьям об осторожности.

О каком же письме говорил адвокат? Не зная содержания, невозможно было продолжать разговор, чтобы не попасть как-нибудь впросак. Важность письма подтверждалась и тем, какое значение придавал ему сам Джошуа.

Все эти мысли разом пришли в голову троим розольфцам.

Гуттор и Грундвиг со времени исчезновения герцога Норландского и его брата уступили первое место капитану Биллу и признали его начальником экспедиции, несмотря на его крайнюю молодость. Они понимали, что молодость — это такой недостаток, от которого люди избавляются с каждым днем, а в данном случае он вдобавок уравновешивался умственным и научным превосходством молодого офицера. Впрочем, и Билл со своей стороны дал слово ничего важного не предпринимать без согласия своих старших друзей, у которых было преимущество опыта.

— Ваши связи с Норландской фамилией, — заявил он им, — вменяют мне в обязанность смотреть на вас, как на представителей герцога и его брата. Поэтому, принимая от вас звание начальника, я буду в своих действиях руководствоваться общими указаниями, которые мы все вместе будем вырабатывать.

Таким образом, в том затруднительном положении, в которое их поставило сообщение Джошуа о полученном письме, Гуттор и Грундвиг предоставили действовать Биллу. Им не пришлось в этом раскаяться: молодой человек вывернулся замечательно ловко.

— Это верно, — ответил он адвокату, — но должен вам напомнить, что я знал вас только понаслышке и потому, прежде чем вступить с вами в откровенный разговор, естественно, желал удостовериться в вашей личности. Ведь я мог вместо вас наткнуться на кого-нибудь из служащих при тюрьме… Ах, да так ведь оно и есть! — вдруг вскрикнул он, ударив себя по лбу. — Послушайте, сэр, ведь в сущности вы ничем не доказали, что вы то самое лицо, которое нам нужно?

— За этим остановки не будет, — отвечал адвокат. — Вот вам письмо, полученное мной.

Он вынул письмо и бросил его на стол.

Подавляя внутреннее волнение, Билл взял записку, быстро прочитал ее и подал товарищам, сказав при этом, чтобы отвлечь всякое подозрение:

— Прочитайте, пожалуйста. Я и забыл сообщить вам в подробности содержание письма, которое посылал господину адвокату.

— Очень хорошо, — одобрили Гуттор и Грундвиг, подражая невозмутимому хладнокровию своего младшего товарища.

— В таком случае приступим к делу, — продолжал Билл. — Мы теперь можем быть уверены, что перед нами действительно адвокат Джошуа Уотерпафф, поэтому незачем терять время на лишние разговоры… Можете ли вы завтра на суде оправдать несчастного Олдхэма? Доклад патруля — чистейшая выдумка от первого до последнего слова. Мы сами были в таверне «Висельник» и можем засвидетельствовать, что во время боя он сидел под столом ни жив, ни мертв.

— Я это знаю, — согласился солиситор, — я с ним беседовал сегодня целых два часа и вынес убеждение, что он человек совершенно безобидный, хотя в высшей степени смешной. Во всякое другое время его процесс окончился бы взрывом всеобщего смеха, но теперь все у нас крайне возбуждены; выдумке патруля верят безусловно; наконец, если дело кончится ничем, то уж слишком много лиц очутятся в комическом положении. Поэтому на оправдание нет ни малейшей надежды. Олдхэм осужден заранее и бесповоротно. Из суда он выйдет прямо на эшафот.

Три друга вздрогнули.

— Понимает ли он свое положение?

— До сегодняшнего утра он ничего не сознавал, но я ему разъяснил, и он стал плакать, как ребенок. Впрочем, мне удалось в том, успокоить, убедив его, что за него заступятся могущественные друзья.

— Теперь, господин адвокат, я вам предложу второй вопрос. Можете ли вы устроить его побег и передать его с рук на руки одному их наших, который будет ждать его в лодке там, где вы прикажете?

— И да, и нет. Я уж буду говорить откровенно… С самого утра я не переставал обдумывать способ спасти вашего товарища и пришел к выводу, что спасти его можно, если в мое распоряжение будет предоставлена достаточная сумма денег. В противном случае ничего нельзя сделать.

— Мы вам предложили пять тысяч фунтов стерлингов, считая эту цифру вполне приличным гонораром за защиту на суде, но денежный вопрос затруднить нас не может. Мы хотим во что бы то ни стало спасти Олдхэма и за деньгами не постоим.