Георгий Свиридов - Дерзкий рейд

«Миссия по делам Русского Туркестана» прибыла сюда, в город Мешхед, две недели назад, преодолев на военных машинах тяжелый путь из английского Белуджистана через пыльный Сеистан — обширную пустынную впадину с редкими зелеными оазисами. У полковника от многодневного похода по знойной пустыне сохранились в памяти только миражи да день отдыха на берегу изумительно голубого озера Хамун.

Эссертон был информирован своими друзьями из имперского штаба, что одновременно с миссией генерал-майора сэра Маллесона отправляется еще одна военная экспедиция — на Кавказ под командованием генерала Денстервилля. Эта экспедиция на автомобилях движется от Багдада через Бахтиарию, Луристан к Энзели, нацеливаясь на Баку. Полковнику Эссертону, прослужившему много лет в Индии и Белуджистане, где он в штабах колониальных войск возглавлял отдел секретной службы, многое стало ясным. Такие экспедиции направляются отнюдь не для «помощи голодающему населению Туркестана», как пишут об этом в газетах. Все гораздо проще. Время великих завоеваний не окончилось. Оно продолжается! Тут важно не упустить момента. И главное, чтобы и самому не остаться в тени. Месяцы рискованной работы могут обернуться в годы благополучия, обеспечения себя и своего потомства. Сегодняшняя Россия — это огромный сладкий пирог, вокруг которого уже рассаживаются люди с железными челюстями.

— Разрешите, сэр! — в дверях, вытянувшись в струну, застыл лейтенант Смит.

— Да, — полковник повернулся и кивком приветствовал офицера охраны.

— У ворот пять всадников. Утверждают, что прибыли из города Ашхабада, из России. Все европейцы, четверо в форме русских казачьих войск, один — в гражданском, — доложил младший офицер. — Говорят, прибыли по важному делу, просят встречи с генералом.

— Они себя назвали?

— Да, сэр. Я проверял документы. — Он поспешно заглянул в бумагу: — Старший из них, что в гражданском, назвал себя графом Доррером.

— Как? Повтори фамилию!

— Граф Доррер, сэр.

Полковник взглянул на сообщение агента, прочел «граф Д. Доррер». На узких, кирпичного цвета губах Эссертона скользнула улыбка.

«Ол райт! Великолепно! — подумал он. — Наши агенты работают с головой. Они заслуживают вознаграждения». И, посмотрев на лейтенанта, приказал:

— Пропустить в усадьбу и разместить в доме для гостей. Пусть отдохнут с дороги.

— Будет исполнено, сэр! — лихо козырнув, офицер удалился.

Эссертон, довольный таким началом дня, сложил в кожаную папку секретные донесения, отдельно поместив сообщение из Москвы о формировании интернационального отряда Джангильдинова, и направился к генералу. «На Востоке говорят, что день принадлежит сильному, а жареная пшеница зубастому, — вспомнил он туркменскую пословицу и тут же мысленно добавил: — Сейчас начинаются наши дни!»

Он шел по дорожке, усыпанной желтым песком. По ее обеим сторонам широкой яркой лентой благоухали кусты роз. Цветов было множество. На повороте, около светлой, красиво отделанной беседки, стоял павлин, распустив хвост пышным веером. Птица, чуть склонив голову набок, доверчиво смотрела на полковника темными пуговками глаз. «Консул наш, как видно, неплохо здесь устроился», — мельком подумал Эссертон. Впрочем, ему было не до птиц, не до красоты роз. Широко шагая по дорожке, полковник стал обдумывать каждую фразу своего доклада.

В тот же день генерал-майор Вильхорид Маллесон принял лидера ашхабадских эсеров графа Доррера. Встреча проходила в комнате, которую генерал называл «европейской гостиницей». В этой просторной комнате с высоким потолком, украшенным строгой лепной отделкой, с широкими окнами вся мебель была только европейской. Мягкие кресла, диван, книжный шкаф, овальный стол, массивный буфет были расставлены со вкусом. На стене висел большой гобелен, на нем изображалась псовая охота. В комнате не было ни одной вещи, которая бы могла напомнить, что вы находитесь в центре Азии. Такая обстановка, по замыслу генерала, как бы подчеркивала, что главным действующим лицом в здешней большой игре все же является Европа.

Сэр Маллесон был невысокого роста плотный мужчина, давно перешагнувший за средний возраст, однако сумевший сохранить спортивный вид. Генерал сидел напротив графа в глубоком мягком кресле и маленькими темными глазами буравил собеседника.

На встрече присутствовал и полковник Эссертон. Он больше молчал и слушал. Рассказ графа почти не отличался от донесений агентов, хотя был весьма цветистым и образным. Граф на каждый вопрос генерала отвечал пространно и обстоятельно. Внешне он не производил особого впечатления, хотя гладко выбритое породистое, лощеное лицо свидетельствовало о том, что он принадлежит к состоятельному кругу, а учтивые манеры и умение свободно изъясняться по-английски говорили о воспитании. Был он среднего роста, средних лет, средней полноты и, как отметил про себя Эссертон, «не выше средних способностей».