Мойра Янг - Кроваво-красная дорога

— Король требует, штобы ты расплатилась своей жизнью, — верещит Пинч. — Ты отдашь себя ему, а остальные могут быть свободны. Твой драгоценный братец, твоя невинная сестренка и твои друзья.

Я ничего не говорю.

— Тебя никто не держит, — говорит он. — Ты вольна идти куда хочешь. Но, как только ты это сделаешь, — он прищелкнул пальцами, — ...хоп! И нет больше твоей маленькой сестрички.

Я смотрю на него. Замираю.

ДеМало наблюдает за мной, его лицо ничего не выражает.

Думай, Саба, соображай!

— Ах, — говорит Пинч, — наверное, у тебя на уме столько вопросов. Есть ли с ним еще люди? Может они ждут сигнала? Твои приятели, наверное, сказали, чтобы ты не доверяла мне. И ты вот стоишь и соображаешь, откуда мне знать, что он сдержит слово?

Он замолкает. А затем:

— А не откуда, — говорит он. — Вот в чем вся прелесть-то.

— Отпусти ее, ублюдок, — говорю я.

Его лицо исказила гримаса. Он ударяет тыльной стороной ладони Эмми по лицу и та падает на землю. Но тут же хватает её другой рукой. На щеке у Эмми остаетца красная отметина от его пощечины.

— Твоя вина, — говорит он.

Меня окатывает жаркая волна ярости.

— Я сделаю всё, што пожелаешь, — говорю я, — но сначала ты должен её отпустить.

— В знак проявления доброй воли? — Он мотает головой. — Как бы ни так.

Я чувствую, как по моей спине стекает струйка пота. Я смотрю на Эмми. Я оборачиваюсь и смотрю на Лью, Айка, Томмо, Эш. Они смотрят на меня. Выжидая. И Джек.

И Джек.

Никто из них не двигаетца.

У меня в ушах стучит кровь. Сердце подскочило к горлу. Желудок сжался.

Я поворачиваюсь к Пинчу.

— Ты победил, — говорю я.

Я медленно поднимаю вверх руки.

Он машет рукой. ДеМало стоит, где стоял, а ко мне подбегает тот другой Тонтон. Он с силой дергает мои руки мне за спину и туго их связывает.

— А теперь отпусти мою сестру, — требуя я.

Пинч и бровью не ведет. Он просто стоит и долго-долго смотрит на меня. Затем его губы растягиваютца в линию на изуродованном лице. Он улыбаетца.

— На каждого победителя, — говорит он, — должен найтись и проигравший.

Пинч поднимает руку. ДеМало в свою очередь поднимает какую-то скрученную железяку и подносит эту фиговину к губам, а потом дует в неё. В воздухе раздаетца громкий протяжный стон. Повсюду в округе со своих мест срываютца стайки птиц.

Я ошалело оглядываюсь, сердце стучит как ненормальное.

На вершине холма появляютца Тонтоны, выходящие иза деревьев. Как раз позади Лью и остальных. Двенадцать человек, с луками и огнестрелами, которые уже взведены. Должно быть, они зашли кругом с севера холма.

Я слышу странный звук. Как будто удар молотка, забивающий гвоздь. Я оборачиваюсь.

Позади Пинча в направлении Полей Свободы появлетца еще больше Тонтонов, по крайней мере, пятьдесят вооруженных людей, попадают в моё поле зрения. Они движутца в нашу сторону через равнину, шагая в ногу. Земля сотрясаетца от их марша.

* * *

Обманута.

Загнана в ловушку.

Выхода нет.

* * *

Тонтоны выстраиваютца в линию за ДеМало.

Я наблюдаю за тем, как мои друзья складывают оружие. Джек и Айк, Лью и Эш и Томмо. Тонтоны, те, кто на холме, заставляют их лечь наземь, и штобы они держали руки за головой. Мои друзья получают удары в спины, если начинают сопротивлятца.

Итак.

После всего, што мы сделали, после всего, через што мы прошли, вот чем всё кончаетца. Даже не единого шанса погибнуть в бою. Вместе.

Двенадцать Тонтонов на холме. Еще пятнадцать здесь внизу. Пинч собирается сделать всё для того, штобы наши смерти не были легкими. Во рту пересохло. Жгучая ярость отступила.

Я мала. Слаба. Одинока.

— Саба, — молит Эмми. — Саба, ну сделай же што-нибудь.

Она начинает плакать.

— Пожалуйста, — взываю я к Пинчу. — У тебя нет причин вредить ей. Отпусти её и мальчика. Они же тебе ничего не сделали.

— Эээ, нетушки, — ухмыляетца он, — с них-то и начну. Так остальные смогут поглядеть, какое будущее ждет всех вас.

Я опускаюсь на колени.

— Прошу, — молю я. — Отпусти их.

Долгая пауза. А затем,

— Нет, — говорит он.

Я смотрю на ДеМало. Наши глаза встречаютца.

«Помоги мне».

Мои губы шевелетца, но слов они не произносят.

Пинч тычет огнестрелом Эмми в лицо.

— Медленно или быстро, — как бы интересуетца он. — Прирезать или застрелить.

Он целует мою сестру в макушку, не отрываясь глядя на меня.

— Пожалуйста, — говорю я. — Пожалуйста.

Он глубоко вздыхает.

— Не нравитца, не так ли? — спрашивает он. — Ох уж этот запах страха.