Борис Бабкин - Берег скелетов

— Женька, — засмеялась Катя, — спроси что-нибудь полегче. Я всего несколько дней смотрела на этот глобус, и у меня начала болеть голова.

— Ты знаешь, каких бабок этот шарик стоит? — усмехнулся бритоголовый верзила. — Ни в одном банке столько не возьмешь. Да и делов-то тут — две бабы и три фраерка. Один уже и так на ладан дышит. Только парнишка ничего и машется ништяк. Но мы бодаться с ним не будем. Ворвемся в хатенку и сразу валим всех. Хапнем эту хреновину и на ход. Делов-то — раз плюнуть! Войти в хибару нет проблем, там пьянчуга один живет, так он за пару пузырей с понтом к себе в гости приведет, и все дела. Ему тоже потом врежем по черепушке и свалим. Да и бить его не надо. Напоить ништяк, и он потом божиться будет, что те, кто с ним был, никуда не сваливали. В общем, вы как хотите, а я работаю. Найду себе…

— Не выделывайся, Гладкий, — сказал крепкий мужик, — будем вместе работать. Надо все там вынюхать.

— А чё там нюхать? — засмеялся длинноволосый парень. — Нам шарик нужен, ну, по поверхности еще чего хапнем и на свал. Короче, когда на дело канаем?

— Сегодня. Я с бухариком дочирикался. Может, есть желающие отвалить? — Гладкий осмотрел четверых парней.

— Я — за, — сказал длинноволосый.

— Мы тоже, — проговорил второй.

Двое остальных кивнули.

— А куда и кому этот шарик мы потом предлагать будем? — поинтересовался мужик. — А то хапнем его, жмуров наделаем, а он будет лежать и…

— Слышь, Фомка, такие дела по заказу делаются. Неужели ты меня за дурака держишь? Просто цену не уточнили еще. Предлагают сто кусков зеленью. А я тормознул его — мол, дело сделаю, тогда и про бабки разговор будет.

— Короче, вот что, — сказал Фомка, — не пить и никуда не вылезать. Отдохнем немного, и надо разработать план, как из столицы свалить.

— А на кой сваливать? — усмехнулся Гладкий. — Главное — следов и свидетелей не оставить, и все, сиди спокойно, не рыпайся, хрен найдут.

Исао прыжком встал с пола, коснулся пяткой выключателя. Вспыхнула люстра. Он тут же пальцами ноги выключил свет и поклонился. Сделал глубокий вдох, задержал дыхание и медленно выдохнул. Подошел к окну, взял бинокль и тут же отошел. На балконе дома напротив стояли Катя и Женя. Исао покачал головой.

«В дом войти можно, так говорила женщина. Я бы не понял, но видел ее с живущим в этом доме пьяницей. Она вполне прилично говорила по-русски и набивалась в гости. Он с радостью согласился. Пьяный человек — пятая часть разума, — вспомнил он. — Агрессивность, невнимательность, быстро меняющееся настроение и… — В дверь позвонили. — Снова хозяйка», — понял Исао.

Остановив грузовик «Газель», Волк Пустыни вышел из кабины, открыл задний борт и взялся за ручки самодельных носилок. Вытащил и воткнул ручки в землю. По брезенту соскользнуло тело Ястреба Ночи. Он взял его на руки, отнес метра на четыре в сторону и положил на заранее сложенный хворост. Посмотрел на небо.

— Прости, богиня, — прошептал он, — не могу я брата предать чужой земле. Пусть это будет погребальный костер, как делали наши предки с павшими на чужой земле воинами.

— Стоять! — послышался крик, и он замер. — Руки вверх и четыре шага назад.

«Зачем поднял руки? — зло подумал Волк. — Теперь не скажешь, что не понимаю по-русски».

— Вызывай группу. Не зря искали, он жмура привез. А ты на землю мордой вниз, — приказал сержант. — И не дергайся, а то сразу пулю получишь.

Волк лег.

«Их двое, — понял он. — Один за моей спиной, другой слева и немного дальше. Деревьев там нет…» Он мизинцами дотянулся до торчавших из рукавов тонких шнуров и вытянул рукоятки узких коротких ножей, рывком перевернулся на спину и бросил ножи. Державший его на прицеле милиционер успел нажать на курок. Нож воткнулся ему в живот. Второй упал с врезавшимся ему в глаз ножом. Волк попытался подняться, но не смог. Что-то пробормотал и перевернулся на спину. Цепляясь за траву, пополз к приготовленному костру, но потерял сознание.

— Помогите, — держа в окровавленной руке сотовый, прохрипел сержант. — Лосиный остров…

Волк Пустыни из последних сил дополз до кучи хвороста с лежащим наверху телом брата. Сунул голову в хворост и, протяжно застонав, вытащил зажигалку, сунул ее в хворост и снова потерял сознание. Из хвороста потянулась тонкая струйка дыма. Огонек стал расползаться по сухой ветке и перекинулся наверх.

— Где они? — Остановив «уазик», старший сержант милиции выглянул в окно.

— Хрен их знает, — глядя по сторонам, ответил капитан.