Деннис Уитли: Им помогали силы Тьмы

У них у обоих на спине было по чемодану, прикрепленному лямками на плечах, за тем лишь исключением, что содержимое этих чемоданов отнюдь не было таким уж легким; и когда они шли, набыча головы и сгибаясь под тяжелой ношей, то здорово смахивали на двух путников-беженцев со скарбом и пожитками за плечами.

Время шло, часы показывали уже три утра. Вскоре показались разбросанные там и сям редкие домики — они вышли на окраину городка. Грегори остановился и сказал:

— Мне очень жаль, Стефан, но с этого момента тебе придется тащить два чемодана.

Предусмотрительность Грегори была вполне оправданной: оба они были в немецкой форме, с той лишь разницей, что у англичанина она имела знаки различия майора вермахта, а на Купоровиче — простого солдата. Поэтому зрелище, что германский офицер, который тащит на собственном горбу пожитки в сопровождении не слишком нагруженного солдата, несомненно могло вызвать законные подозрения у любого встречного.

Если бы кому-нибудь пришло в голову остановить их и проверить документы, то тут разведчикам бояться было нечего: у Грегори в кармане лежали фальшивые документы на имя майора Гельмута Боденштайна из сто четвертого артиллерийского полка, а у Купоровича — армейская платежная книжка, в которой указывалось, что он по национальности западный украинец, проживающий на территории Чехии, к тому же вольноопределяющийся — из тех, кто добровольно поступил на службу в германскую армию. Такая хитроумная легенда понадобилась для того, чтобы славянские черты его лица не вызывали ни у кого излишней подозрительности, да и по-немецки он говорил не слишком бойко.

Худой и жилистый, Грегори был чуточку повыше Купоровича, его походка была широкой и стремительной. Густые, коротко подстриженные волосы темно-каштанового цвета спускались из-под пилотки мыском на лоб, в худощавых и твердо очерченных скулах и твердом подбородке ощущалась привычка повелевать, шрам над левой бровью выглядел как воспоминание о студенческих дуэлях.

Купорович же был коренаст, тяжелая нижняя челюсть с двойным подбородком создавала впечатление телесной дряблости и рыхлости. Но это была лишь иллюзия, обманчивое его добродушие и вялость прекрасно скрывали силу, выносливость и хитрость, а что касается мускулов, то он целиком состоял именно из них. Волосы у него были с сединой, но брови черны, как вороново крыло. Голубые глаза казались мягкими и ленивыми. Кто-кто, а Грегори прекрасно знал хитроумную изобретательность, изворотливость и полное отсутствие моральных сдерживающих принципов своего напарника.

Впервые они встретились, когда Грегори выполнял одно из заданий в Финляндии во время Русско-финской войны в 1940 году. Он временно оказался под арестом, во власти Купоровича, военного коменданта порта Кандалакша, на Белом море. Но генерал на поверку оказался отнюдь не заурядным большевиком. Оторванный от всего мира, скучающий в арктической глуши, он принял Грегори как дорогого гостя, и они просидели за столом, накачиваясь спиртным, всю ночь.

В ходе этой товарищеской попойки Купорович разоткровенничался и рассказал Грегори историю своей жизни.

Совсем еще молодым человеком во время первой мировой войны он оказался на фронте и, как большинство офицеров — а он был кавалерийским офицером, — быстро разочаровался в своих идеалах, вере в царя и Отечество, уверовал в острую необходимость немедленных демократических преобразований и горячо приветствовал Февральскую революцию и нового кумира — Керенского. Полгода спустя власть в стране захватили большевики, и солдаты начали расстреливать бывших своих офицеров. Однако Купоровичу неожиданно выпал счастливый билет: за него вступился один из его вахмистров, впоследствии ставший видным советским кавалерийским военачальником.

Не имея выбора, Купорович перешел на сторону красных, которые нуждались в квалифицированных военных специалистах. Служил он на совесть и со временем дослужился до генерала.

Поведав историю своей жизни, Купорович разоткровенничался и сказал, что хоть он и служил большевикам верой и правдой, но никаких иллюзий на их счет не питал. Под пятой коммунистов его горячо любимая Россия превратилась в нищую, обобранную и несчастную страну. Последние годы Купорович втихомолку скупал валюту, в надежде при первой же возможности бежать из России с тем, чтобы провести остаток дней своих в Париже, который он успел полюбить еще в юности, когда был там совсем еще молодым человеком.