Юрий Гальперин: Ошибка в энциклопедии

В один из апрельских дней 1954 года, когда я отсыпался после ночной работы в аппаратной, меня разбудил звонок из редакции:

— Срочно к главному.

Внестудийщиков, исполнявших роль мастеров на все руки, у нас было не так уж много, и никто не удивлялся, если даже ночью поднимали с постели. Оставалось лишь гадать: зачем?

Вот и я мчался в редакцию, снедаемым понятным любопытством.

Бегу по лестнице на третий этаж, влетаю в кабинет:

— Вы меня вызывали?

— Садись. — И редактор спокойно опустил глаза, продолжая править лежавший перед ним материал.

Закончил, неторопливо снял очки:

— Скажи-ка, как наши велосипедисты, сильны?

Я ждал чего угодно, только не такого странного вопроса. Может быть, он вспомнил мое горячее выступление на летучке в защиту велоспорта, сетования на малые отрезки времени для репортажей о нашей гонке?

Однако вопрос задан.

— Сильны, — говорю, — и вообще мы еще мало пропагандируем такой динамичный, увлекательный и самый доступный вид спорта. Репортажи с гонки режут, ругаются, что я кричу у микрофона, а один деятель умудрился сказать — «нездоровый азарт»…

Главный молчит, только прищурился и смотрит так, будто оценивает.

— В самом деле, нельзя же специально сдерживаться, если на финише такие страсти разгораются, тысячи людей волнуются, переживают…

— Кричать надо с умом, — спокойно вставляет редактор. — Так, говоришь, сильны наши ребята? А кто поедет на гонку мира, знаешь?

— Конечно, знаю. Вот поехать бы с ними!

— Ну и поедешь, — так же невозмутимо сообщает главный, — для этого и звал. Только чтоб выиграть!

— Спасибо! Обязательно выиграем! — обалдев от радости, легкомысленно обещаю я.

— Посмотрим. А теперь быстро в Комитет физкультуры, оформляйся, тебя включили в состав делегации.

В комитете с пристрастием допрашиваю тренера нашей команды Леонида Шелешнева. Я ведь совсем не знаю зарубежного велоспорта.

Шелешнев охлаждает мой пыл:

— Не забудь, впервые едем, а там такие зубры — дай бог в тройку попасть. Но это между нами, нельзя ребят расхолаживать.

— Понял. Молчу.

Перед отъездом захожу к главному редактору за последними наставлениями. Помня о своем опрометчивом обещании, пытаюсь слегка дать «задний ход».

— Все-таки впервые едем, там такие зубры — дай бог в тройку попасть.

— К чему ты это?

— На первых порах могут быть и неудачи на этапах. Вы уж скажите, чтоб не резали меня тут сильно…

— А кому охота слушать про неудачи? Нет, ты уж давай нам что поприятнее. Ладно, поезжай, нечего загодя петь лазаря, видно будет.

Варшава. Огромный современный отель забит велосипедистами, судьями, журналистами.

В холлах, застеленных цветными коврами, среди новой сверкающей мебели торчат опрокинутые вверх колесами гоночные машины, всюду насосы, инструменты. У машин колдуют механики, сами велосипедисты. Проходят здоровенные парни с колесами, охапками однотрубок — главной велосипедной обувью, где камера и покрышка единое целое. Кто-то прилаживает к рулю машины цилиндрические пластмассовые бачки с торчащими вверх тоненькими трубками — пить на ходу.

В приоткрытую дверь ближнего к холлу номера виден массажист. Он усердно мнет бока одному из своих подопечных.

Прямо-таки велотабор!

Захожу в пресс-центр. Тут груды бумаг: справки, списки команд, брошюры о прошлых соревнованиях, карты маршрута…

Получаю солидный комплект: походную сумку, значок «Пресса» и огромный синий парусиновый мешок с моим журналистским номером «Р-360».

На мешке бирка с названиями всех гостиниц до самой Праги и заранее проставлен номер, в котором будешь жить. (Жить? Ночевать.)

— Это так, — наставляет меня польский комментатор Витек Добровольский, — утром вещи в мешок — и уходи. Приедешь в другой город — они будут уже в твоем номере.

— Здорово придумано!

В «чековой» книжке талоны на телесрочные разговоры, питание и даже листки с нарисованной кружкой пива и бутылкой минеральной воды. Все предусмотрено.

Лишь одного нет в проспектах — кто победит…

С Витеком едем на радио договориться о порядке работы в студиях, связи с Москвой.

Забот столько, что Варшаву посмотреть некогда, как, впрочем, будет потом по всему пути — увидишь только трассу да в местах однодневного отдыха побродишь по городу.

Возвращаюсь в отель. Перед входом — толпа болельщиков. Гонщики пробуют налаженные машины, а иные и просто не прочь покрасоваться перед охочей до зрелищ публикой, дать автограф бесчисленным собирателям спортивных сувениров.