Луи Буссенар - Необыкновенные приключения Синего человека

— Наш бедный мальчик!.. Сынок!.. — плакал Жан-Мари. — Разве дети созданы для этого? Разве Бог дает им жизнь, чтобы их убивали?!

— Несчастный малыш! — вздыхал Феликс. — Он был такой добрый! Такой смелый!.. Нет, я не верю, что он умер!

— Правда? Месье Феликс… — Беник в надежде ухватился за эти слова. Однако действительность, похоже, была жестока к нему.

Феликс осторожно приподнял мальчика и прислонил к дереву. Разорвал окровавленную рубашку, и все увидели кровоточащую рану на плече.

— Воды!.. Скорее воды! — закричал Обертен.

В это время к ним подошел парламентарий, а следом и сержант Педро. Они протянули Синему человеку солдатскую фляжку.

— Бедняга! — прошептал Педро. Глаза его наполнились слезами. — Возьмите, месье.

Парижанин схватил фляжку, быстро открыл ее, разжал губы Ивона и влил ему в рот несколько капель жидкости.

— Такое ощущение, что он проглотил их, — нерешительно проговорил Жан-Мари.

— Тебе так показалось?.. — Беник боялся сглазить.

Бакалейщик влил еще пол-ложки. Жидкость вновь исчезла.

— Еще! Еще немного, месье Феликс! Смотрите, она проходит…

Появилась слабая надежда. Синий человек все лил и лил в рот мальчугану содержимое фляжки.

Внезапно бледность ребенка сменилась пурпуром. Кровь ударила в лицо. Глаза широко открылись, и грудь приподнялась. Раненого бил кашель.

— Жив!.. — подскочил боцман, будто его ударили по пяткам.

— Он кашляет! Крови нет… Значит, не шибко задело.

Ивон застонал, сделал глубокий вздох, увидел полные нежности и любви глаза Феликса, узнал его и, не замечая ни Беника, ни Жана-Мари, жалобно спросил:

— Что с дядей?.. А с Жаном-Мари?..

— Все в порядке, дружок! Все целы и невредимы. Ну и напугал ты нас!

— Почему? Что случилось? Я ничего не помню… Ах да! Бой… Орехи… Погодите, а как я спустился сверху?

Новый, еще более сильный приступ кашля прервал его на полуслове.

— Чем вы меня напоили, месье Феликс?

— Водой… По крайней мере, я так думаю… Сержант! В вашей фляге была вода?

— Простите, месье, но там была водка, и притом отличная водка.

— Водка! Какой ужас! Что я наделал! Ведь ему нужна вода.

— Извините меня, — Жан-Мари говорил тоном доктора, который понимает толк в лекарствах, — но добрый глоток водки никогда еще не вредил раненому, а уж тем более матросу. Для моряков это эликсир note 216жизни. Судите сами: наш командир только что лежал здесь бездыханный. А выпил — и тут же очнулся, открыл глаза.

— Это правда… меня ранило, — с трудом проговорил Ивон, — я помню…

— Почему же ты ничего не сказал нам! — Беник уже вновь готов был прочитать племяннику мораль.

— Боялся все испортить, отвлечь вас. Мне нужно было во что бы то ни стало оставаться на посту и умереть, если придется.

— Еще чего! Ладно! Мы тут все не слишком-то сильны в медицине, а рану все же необходимо осмотреть.

— Не беспокойтесь, мне не больно. Я даже могу встать. Смотрите!

Бедняга явно переоценил свои силы. Едва он приподнялся, как опять тяжело запрокинулся назад и побледнел как полотно.

— Это, пожалуй, серьезнее, чем мы думали.

— Делать нечего, месье Феликс, надо осмотреть.

Синий человек, — а все решили что у него самая легкая рука, — осторожно вытер кровь, струившуюся из ранки на плече, и увидел голубоватый шрам на нежной детской коже.

Больше всего опасались, не задета ли кость.

— Ивон, можешь ли ты пошевелить левой рукой?

— Думаю, да. Вот смотрите!

— Прекрасно, мой мальчик! Рука действует, значит, ничего страшного. Однако кровь все идет. Как бы он совсем не ослаб.

— Мне кажется, — вмешался Жан-Мари, — ребенку нужно наложить водочный компресс. Видите ли, месье Феликс, это и для внутреннего употребления годится, и снаружи идет.

— Лучшая водка, — подтвердил владелец фляги.

Тут из-за спин на Ивона радостно бросилась собака.

— Уаруку! Песик мой дорогой!

— Генипа! Где тебя черт носит?

— Я искал смолу сассафраса note 217— самое сильное средство при ранениях. А огненную воду лучше пить.

— Молодец! Ты не слишком разговорчив, но дело свое знаешь!

— Завтра Знаток кураре даст Ивону укууба, лекарство индейцев, и он выздоровеет.

Тем временем Уаруку все облизывал Ивона, а тот трепал его по голове.

— Хватит, Уаруку! Оставь Ивона! Сторожи!

Генипа, который успел набрать полтыквы душистой смолы, разорвал рубашку Беника, сделал компресс, пропитав ткань смолой, и наложил на рану.

Сделав это, индеец добавил:

— Не разговаривай… Не шевелись… Спи!