Луи Буссенар - Необыкновенные приключения Синего человека

Потому и дал аборигенам note 126имя индейцев. И что самое любопытное, название это сохранилось до наших дней. Мало того, оно распространилось на всю территорию обеих Америк, от Полярного круга до мыса Горн note 127.

Никому не приходило в голову менять его, и никто не путал американцев с жителями Индостана note 128.

Немного погодя обитателей Северной и Южной Америки стали называть краснокожими. Хотя на самом деле название это подходило лишь коренным жителям нынешней Мексики. Цвет их кожи действительно напоминает цвет кирпича, а то и красной меди. С этим не поспоришь. А что касается южноамериканских племен, но тут явная ошибка. Их более ста, и цвет их кожи меняется от желто-медного до кофе с молоком.

Тем не менее все они — краснокожие…

У большинства индейцев Южной Америки note 129слегка натянутые веки, крупный, короткий нос, выступающие скулы, круглый подбородок и не слишком густые волосы.

В моральном отношении столь же большая разница. Северные индейцы, гордые и открытые, — в основном воины. Неустрашимые охотники, прекрасные наездники, они неразговорчивы с чужими, но смешливы и добродушны среди своих. Верны слову. Готовы бороться до последнего за свою свободу. Беспощадны к врагу. Можно сказать, они — прямая противоположность индейцам Юга.

Последние довольно равнодушны note 130. Охота не доставляет им никакого удовольствия. Это лишь средство пропитания. Им неведома страсть, которой беззаветно отдаются истинные краснокожие. Хладнокровие не покидает их. Они малоподвижны, и даже водка не разогревает индейскую кровь. Слово для них не существует. Сегодня они говорят «бело», а завтра «черно». На упреки реагируют так простодушно и наивно, что совершенно обезоруживают этим.

Неволю они переносят все с тем же равнодушием, словно зверь, посаженный в клетку. Однако удирают, если видят лазейку. Если их ближний упал в воду, сломал ногу, увяз в трясине, заболел, они вряд ли придут на помощь. Подобно животным они не знают чувства сострадания.

Жестоки ли они? Несомненно. Но это неосознанная жестокость. Они никогда не предаются тем изощренным зверствам, кои присущи некоторым другим племенам.

Если они причинили боль пленному, то не специально. Они просто относятся к нему как к неодушевленному предмету: могут бросить где угодно — под палящим солнцем или под дождем, оставить в тонущей пироге или много дней держать привязанным, словно скотину.

А если они людоеды, то убивают, только чтобы утолить голод. Они не устраивают, как другие краснокожие, дьявольские танцы над отрезанным скальпом, над растерзанными, окровавленными жертвами.

Для дикарей Южной Америки все это чересчур сложно. Они убивают пленного, как наш крестьянин закалывает свинью, когда час ее настал. А до этого жертву откармливают. Потом коптят и съедают по мере надобности.

Иногда, правда, и в них просыпаются суеверия. Колдун мастерит флейту из берцовой кости съеденного. А из головы делает идола.

Вот в такое-то племя и попали друзья.

Их появление вызвало любопытство.

Онса, верховный вождь, скрылся в хижине колдуна. Нет сомнений, они обсуждали дальнейшую судьбу вновь прибывших. Таков обычай индейцев. Даже вождь не принимает никакого решения, не посоветовавшись с колдуном. Эти местные священнослужители пользуются непререкаемым авторитетом.

Тем временем Жан-Мари, который, как и его друзья, был потрясен увиденным, обратился к одному из гребцов, присевшему у костра:

— Скажи, приятель, а где урити?

— Не знаю!..

— Но как же так? А эти головы на деревьях?

— А! Ну да. Это были урити. Они умерли!

— Черт возьми! Это я и так понял. Вы их убили?

— Да, мы.

— Почему? Ведь они ваши родичи.

— Да, это правда.

— Но убивать родичей — страшное преступление.

— Да, преступление, — ответил индеец все так же равнодушно.

— Что вы с ними сделали?

— Не знаю.

— Из этого животного клещами ничего не вытянешь, — обернулся Жан-Мари к своим спутникам. Он слово в слово перевел им разговор.

Но тут другой индеец, показавшийся друзьям более смышленым, щелкнул языком и ударил в ладоши, что означало: «Я буду говорить».

— Ты знаешь, за что убили урити?

— Они знали секрет кураре note 131.

— Но это не причина.

— Возможно, но Генипа, вождь урити, не захотел поделиться им с Онсой.

— Почему же Онса, верховный вождь, не знает этого секрета?

— Понятия не имею.

— Но если секрет знал только Генипа, а вы его убили, Онса никогда не узнает тайны.