Луи Буссенар: За десятью миллионами к рыжему опоссуму

Том, который рыскает повсюду, время от времени отыскивает среди листьев, покрывающих землю, каких-то червей и личинок и тут же с удовольствием их поедает. Славный старик, нетребовательный, как и все его соплеменники, переживает, что нам нечего пожевать, и усердно ищет добычу, которой пока нет.

Наконец он останавливается перед высоким эвкалиптом, внимательно рассматривает кору, отходит, измеряет на глазок высоту ствола и вдруг начинает пританцовывать, отчаянно жестикулируя.

– Опоссум, – кричит он своим гортанным голосом.

– Где ты видишь опоссума? – заинтересованно спрашивает Сириль.

– Там, – отвечает старик, ударяя по стволу дерева топором.

– Откуда ты знаешь, что он еще там?

Том пожимает плечами и показывает Сирилю царапину на коре.

– Я тоже ее видел, но, может быть, след давний или опоссум мог поцарапать кору, когда спускался…

Молча абориген показывает на несколько песчинок, прилипших к царапине; они могли остаться только тогда, когда животное поднималось, и это для него, как и для нас, неоспоримое доказательство, что животное все еще находится в дупле этого дерева.

– Но как он забрался туда? – спрашивает Сириль, все еще недоверчиво.

Том тянет свои черный и сухой палец, напоминающий солодковый корень, и показывает скептику круглую дыру диаметром в шапку примерно в сорока футах от земли.

– Да, ты прав. Но как ты собираешься его оттуда извлечь? И потом опоссум весит всего пять или шесть фунтов. И на восьмерых-то недостаточно такого рагу. Что уж говорить тогда о тех, кто ждет в лагере…

Том считает на пальцах, но а арифметике он явно не силен. Он сбивается и снова пересчитывает пальцы на обеих руках, потом на ногах и, наконец, говорит:

– Три, четыре, пять, еще, еще, много!

Впрочем, Том привык не говорить, а действовать, руководствуясь правилом: "Acta, non verba" note 13 Note13 Дела, а не слова (лат.) . Поэтому он берет топор и делает глубокую зарубку на стволе в метре от земли. Четырьмя ударами он вырубает ступеньку, забирается на нее и столь же быстро метром выше делает новую. Такой способ взбираться на высоченные деревья очень хорош, но не всякий может воспользоваться этим приемом.

Поднявшись до отверстия, которое служит входом в нору сумчатых, Том останавливается, наклоняется к дыре и обращается к животному с длинной речью, предупреждая, что ему будет оказана честь – поджариваться в ямке, набитой раскаленными камнями, и потом своим вкусным мясом насытить сжавшиеся от голода желудки белых людей.

Речь его, однако, не увенчалась успехом, и будущее жаркое упорно прячется в глубинах эвкалипта. Старый охотник спускается на землю еще быстрее, чем поднимался, и размышляет, запустив пальцы в свои взлохмаченные седые волосы.

Вдруг Том подпрыгивает, и мы понимаем, что он решил проблему. Он ищет камень, но не находит ни одного. Потеряв терпение, он обращается к Сирилю и просит у него золотой слиток. Сириль, не желая выпускать золото из рук, сопротивляется, но Том настаивает, ничего не объясняя.

– Смотри, только не потеряй, – сдается Сириль. – Знаешь, старина, я ведь тебе ссужаю деньги. Этот камушек стоит три тысячи франков.

– Давай побыстрее, раз это нужно! – нетерпеливо говорю я.

– Хорошо, – произносит Том, беря самородок, – приложи ухо там. Слушай, когда он падает, мой надо знать, как высоко опоссум.

– Понял? – спрашиваю я босеронца. – Том просит тебя приложить ухо к стволу и прислушаться, когда упадет слиток, чтобы узнать глубину дупла, чтобы срубить дерево на нужной высоте, – Так, так, – подтверждает старый абориген, снова забираясь вверх по "лестнице".

– Теперь что?

– Мой бросает туда, в дыра. Вот!

Дерево оказалось полым до самой земли. Том отрубает ветви справа и слева, отбивает куски коры и закрывает ими отверстие, из которого может выскочить зверек, пока мы будем валить дерево, Эвкалипт имеет почти восемь метров в обхвате, и свалить его чрезвычайно трудно. Правда, дерево полое, но толщина коры, по словам Тома, более сорока сантиметров. У нас всего три топора, и понадобится более часа, чтобы проделать отверстие, в которое мог бы проникнуть человек. Поскольку нет другого выхода, работа начинается. Дерево старое, и кора его твердая. Топор отскакивает от его тугих волокон.

Вдруг у меня возникает дерзкая идея. Я запускаю руку в ягдташ и нащупываю пачку патронов с разрывными пулями. Испробовав некоторое время назад страшный эффект этих пуль, я был поражен разрушением, которое они производили, А почему бы и нет? Стоит попробовать. Я прошу лесорубов прекратить работу и раздаю патроны.