Виктор Сафронов - Жди свистка, пацан

Вот так я и рассуждаю сам с собой, боясь беседовать на эти темы с другими, так как велика вероятность выдать себя как агитатора и мастурбатора. А мне это пока без надобности. Мне следовало хорошо подготовиться к встрече моей любимицы и недотроги.

Опять наткнулся кончиком носа на невидимую преграду. Так всегда бывает, когда долго к чему-то готовишься… Придется отменять вызовы и встречи с прекрасной блоковской «Незнакомкой»

Днем сообщили новость. Нашему, отдельному подразделению ровно через сутки надлежит всей своей массой нависнуть и раскинуться бреднем над районом населенным мирными террористами-смертниками, вместо кинжала, носящего на себе «пояс шахида».

За сутки до этого, дружок-собутыльник майор Брегов, по своим каналам узнал и рассказал мне, как бы между прочим, что гада по кличке Ассенизатор, должны были арестовать и привлечь. За что ему было не ясно, но вот такой факт. Зачем он мне это передал, с испугом теряюсь в догадках?

Самое время, вместе с диверсантами уйти в рейд…

В местах жаркого сухого климата нам всем, включая и меня, капитана-переростка надлежало выполнить свой долг, предусмотренный суммой прописью в ведомости и записью в контракте.

Возможно, там судьба будет более милостивой и хотя бы одними губами улыбнется мне. А уже с меня станется «одним махом, двоих побивахом». Это «побивахом» касается только меня. Возможно, что никого не придется «валить» за компанию.

Пойду готовить списки для получения необходимых медикаментов и инструментов для оказания первичной и самой необходимой помощи.

Да, совсем забыл сказать. Служу я военврачом с выполнением обязанностей фельдшера и заодно санитара. Зовут меня здесь, строго и официально, по документам и выпискам из них — Николай Иванович Пирогов. Довольно скромное имя, но со вкусом. Есть у нас здесь Кузьма Шостакович и Юзик Эйнштейн. Сюр и китч в одном лице. Чтоб им всем, включая и меня, провалиться сквозь землю.

Подразделение на броне доставили в какое-то странное место. Что-то среднее между блокпостом и заброшенным лагерем в горах. Не глядя на разбросанные по округе горы, месторасположение открытое, врагу тяжело подобраться незамеченному, зато снайперу «из зеленки» нас отстреливать очень даже удобно.

Чуть обустроились. На вторые сутки приступили к изучению и освоению местных климатических условий — в теории и занятий по строевой подготовке — на практике.

Смешнее всего было наблюдать выполнение команды: «По-пластунски, ползком марш». Группа современных головорезов-коммандос, высоко поднимая свои тощие, мускулистые зады начинала ползти по каменистой почве. Над нами в этот момент, попивая минеральную водичку и сидя под зонтиком, восседал командир и покрикивая учил жизни. Когда вредному майору предложили показать, как следует правильно выполнять данную команду, он со знанием дела заявил, что представителям командования вредно находиться под такими жгучими лучами солнца.

Вполне понятно, что смотреть на взрослых дядек занимающихся этим бессмысленным делом было где-то даже смешно. Ползать, не очень — а в остальном обхохочешься…

Во время выполнения команды «ползком», в кровь сбивались локти и колени. Трепалось и изнашивалось казенное обмундирование. Милитаристский военный груз на спине придавливал к земле так, что создавалось дополнительное смешное впечатление, как будто боец из под этого мешка пытается выбраться, а не тянет его на своем горбу преодолевая земное притяжение и массу неудобств связанных с ним.

Только все это было бестолку. В районе предполагаемых боевых действий было абсолютно голое плато. Если местность пристрелянная, то ползи не ползи, все равно пулей-дурой попадут. Но пораженческие разговоры из-под горбов с амуницией, командиром жестко пресекались:

«Отставить разговоры. Продолжать выполнять поставленную задачу».

И ползали, проклиная все на свете. Пыхтели, кряхтели, горстями жрали пыль, а все равно ползли, ползли…

Однако передвигаться, таким образом, по пыли и камням было не самое худшее из тягот и лишений, которые на выбор предлагала армейская служба. Особые неудобства во время обучения создавали костюмы химической защиты. Одно дело, прогуляться в подобном одеянии ночью, по прохладному берегу реки. И то, как мы помним, Алексей от такой прогулки взмок основательно, сухой нитки на теле не было.

В кавказских же условия, когда за бортом прорезиненного счастья, температура за сорок. И это в тени, а на солнце так вообще беда. Так вот, просто находиться в таком одеянии — трагедия, большая и невыносимая.