Виктор Сафронов - Алмазная цепь

Услышав про «преступника», хозяину дома стало как-то легче. Если это милиция, а в том, что это они, или очень приближенные к ним структуры, уже можно было не сомневаться… Оставалась надежда, что на захваченных территориях, милицейские парни особо лютовать с мирным населением не будут. Хотя, по правде говоря, все равно страшно…

Неприятная история с надрывом голосовых связок и жутких, ночных страхов, разом поблекла. Возникли едва намечаемого очертания поэтического смысла повествования.

Где, где?

В…

Ниже смотри. Там оно.

За холодным ночным окном, стояла прекрасная, ранняя осень. Только видеть ее из окна спальни было нельзя, по причине полной темноты… Ее можно было ощутить, по дымку горящих болот, по хрусткой тишине поселка, по моросящей сырости… Бессознательный подбор образов, красок и метафор, ничего не отражающих, никуда не зовущих.

Ночь следовало чувствовать, тем более возможно она последняя в этой жизни. С другой стороны, изучая стихи автора гимна Михалкова, про дядю Степу-милиционера, советских граждан с раннего детства, приучали не бояться милиции. Но, стишки это одно, а ночная реальность, стоящая в двух шагах с короткоствольными автоматами, это другое. Что эти головорезы могут себе позволить в следующую минуту и, главное, какой у них приказ, было неизвестно.

Теплая, осеняя ночь продолжала свое движение к очередному рассвету, но до него еще было, ой, как далеко. Продержаться бы, выстоять, не сломаться. А утром, глядишь, и помощь подоспеет, и все будет хорошо, и прекрасно…

Завели меня понурого и злого в дом. Да, да, именно в то помещение, где пять минут назад, хулиганы разбили большое, витринное стекло

Зашли. Я поднял голову, огляделся. Ничего необычного. Пришлось больше внимания уделить личной безопасности. Под ногами хрустели осколки, того и гляди поскользнешься, порежешься.

- Капитан, оцепление можете снимать, — сказал в рацию их главный. — Мы его взяли.

- Обыскать его на наличие оружие? — буднично спросил один из подручных.

- Зачем ему оружие, он сам, как оружие, видел, как окна бьет? — то ли пояснил, то ли попытался напугать, тот, к кому был адресован вопрос. После, подумав, благосклонно обронил: — Ладно, освободи его от наручников, все-таки казенная вещь. Пропадет еще, ходи потом, пиши объяснительные…

Глядя на то, как я щурясь и зевая, начал растирать затекшие от наручников руки, а после озираться по сторонам, их начальник успокаивающе и предупредительно отсоветовал: «Даже не думай, — он показал на наплечную кобуру. — Мы о твоем прибытии «мучачос» и о тебе лично, наслышаны и проинструктированы по высшему разряду. Знаем о тебе даже то, о чем ты сам не догадываешься. Поэтому, поверь мне, подготовились со всей ответственностью».

- Поди, блефуешь? — пытаясь казаться беззаботным, спросил я и зачем-то добавил. — Слышь, начальник! Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Он рассмеялся. После резко оборвав смех, грозно закричал:

- Сымай, порты, — и рванув кобуру, грозно помахал у меня перед носом пистолетом.

Пришлось испугаться и отшатнуться. Этим своим действием, я вызвал дружный смех, окружавших меня бойцов без знаков различия. Все расслабились. Вооруженные и бесстрашные, они были самодостаточны в своем превосходстве надо мной, тем более, что у меня и оружия-то не было.

Конечно, пистолетик многозарядный, с повышенной убойной силой, в подходящий момент можно было из рук выбить и начать им манипулировать в разные стороны, но вокруг стояло еще четверо молодых и амбициозных парней. Судя по их лицам, они готовы были по первому же требованию главаря, порвать меня на куски и съесть живьем.

Правильно говорили умные люди, хочешь чтобы твои подчиненные ради тебя землю грызли, заинтересуй их как следует и результат не заставит себе ждать. А у этих ухмыляющихся хозяев земли, за такую хлопотливую работенку, судя по-всему и паек наваристый, высококалорийный, и перспективы с жильем ясные да прозрачные. Знай себе, служи, забыв на мою голову, про уважение и любовь к захваченному в плен.

Начальник добавил в голос металла и еще раз, но гораздо громче потребовал:

- Сымай, говорю порты.

Пришлось, в который раз, делать испуганное лицо и дрожащим голосом, вновь вызывая смех, тоненько спрашивать: «Зачем?»

- Не бойся, — перекрывая жеребячий рогот, оскалился он. — Нам твоя задница, без интересу. Мне нужен поясок, что на тебе висит. Согласись, лучше его снять с живого, чем с мертвого…