Виктор Сафронов - Легионеры

— Если ты хочешь остаться здесь смотрящим и дожидаться, когда кто-нибудь из бывших дружков Данилы, тебя «посадит на перо»? Так ты так и скажи, и мы прекратим головы друг другу морочить.

Он нервно рывком дернул на себя кружку горячего чая, пролив почти половину на стол. Не обращая внимания на стекающую со стола коричневую струйку, стал шумно прихлебывая, пить обжигающую жидкость.

Рысак оказался настолько благоразумным, что и сам от себя не ожидал такой прыти. Он в ужасе, очень достоверно, замахал руками и испугано прохрипел:

— Бля, буду…

И уже совсем ни к месту произнес загадочную фразу, которой он хотел показать полную правоту и превосходство своего собеседника.

— Падлу забодаю…

— Ну, то-то же…

Отставляя кружку в сторону, довольно произнес, недобрый дедушка из ФСБ. Про «падлу» ему понравилось. От души получилось и очень достоверно.

Склонив головы над столом, они продолжили разрабатывать мельчайшие детали побега. Ни малейшего намека на фальшь, не должно было быть. Ни воры, ни охрана лагеря не должны были почувствовать подвоха. Погоня должна была быть настоящая с боевыми пулями и злыми собаками.

Главное это достоверность, а правду жизни ищи в постановках провинциальных драмтеатров. Их уровень, напоминающий драматургию школьных спектаклей, этому очень даже способствует.

На следующее утро, после той злополучной ссоры, когда казалось, они с отцом рассорились навсегда, у Сергея хватило ума позвонить и попросить прощения. Разговор он начал сразу именно с этого, опуская подобающие в таких случаях поклоны и реверансы.

— Алло, это свадебный салон им. «Синей бороды»? — смущенно спросил он.

— Нет! Это место где печатают фальшивые бумажки, — радостно отозвался Борис Платонов, он же Казик Душанбинский. — Ну, здравствуй, мой любимый мальчик!

— Старик, извини меня за вчерашнее… Я вел себя неподобающим образом, попытавшись своими проблемами поделиться с тобой… Но, как мне помниться, я не дошел до того состояния, чтобы обвинить тебя в распятии Христа? — ему было неловко и он старался за быстрым потоком ничего не значащих слов, сгладить возникшие в их отношениях углы и неровности.

После сказанного он вздохнул с облегчением, как будто сбросил с себя непосильный груз.

— В чем дело? Давай, прилетай или приезжай, я тебе рад в любом состоянии.

Отца, судя по тому, как сразу потеплел его сонный с хрипотцой голос, раздавшийся звонок растрогал до глубины души. Радовался он искренне.

Они еще долго обменивались любезностями, испытывая огромное облегчение от того, что конфликт разрешился таким простым способом.

Сергей был счастлив, как ребенок, шалость которого была замечена, но наказания не последовало. В конце концов, пообещав отцу держать его в курсе своих дел, он отключил аппарат.

Задуманный отцом банкир, продолжатель семейного дела, пока из сына не получился. В настоящее время, находясь в столице Франции, Сергей пробовал себя в качестве художник.

Красоты Парижа, его легкомысленное отношение к населяющим его гражданам и гражданкам, радовали гораздо меньше. В большей степени они вызывали глухое раздражение. Причина, как и у всех творческих людей, была одна — деньги.

На те расходы, к которым привык Сергей, их катастрофически не хватало. Уж такая казалось бы мелочь, как продукты питания — на которые и внимания не следовало обращать, открыл на кухне холодильник и ешь сколько хочешь. Оказалось, что и они стоят каких-то денег, и, как выяснилось, довольно больших.

Падение в финансовую пропасть можно было приостановить реализацией личных вещей, и, в первую очередь, дорогущих часов, подаренных ему родителями.

Продать часики — означало подтвердить то, о чем говорил ему с иронической усмешкой отец, что кроме таланта необходимо обладать и другими качествами. Этим шагом можно было только подтвердить свою слабость и несостоятельность в деле, которое он так легкомысленно выбрал для себя в качестве главного занятия жизни. Засвидетельствовать и собственноручно расписаться в этом.

Вскоре, фатально замолчал телефон. Сергей был удивлен и обеспокоен этим событием. Для него оказалось полной неожиданностью то, что человеческое общение, как-то сразу потускнело и утратило свой блеск. Он погрузился в еще ни разу не испытанную атмосферу вакуума. Оказалось, что вся связь с внешним миром, поддерживалась по этому аппарату.