Виктор Сафронов - Легионеры

На предварительном следствии и начался главный ментовский беспредел. Шили они ему убийство. Ему — правильному вору. Но убийство, убийству рознь. Одно дело, когда завалишь какого-нибудь педрилу заштопанного. Братва конечно поморщиться, но никто в твою сторону и взгляда косого не бросит. А здесь угрохали Мордана, коронованного вора.

— Убийство, даже если бы не хотел, — участливо глядя ему в глаза, убеждал следак. — Я, просто вынужден. Обязан, повесить на тебя.

— Это не я, начальник, — вновь попробовал объяснить он. — Я же все рассказал…

— Разговоры о том, что ты там случайно оказался. Что кто-то тебя на улице оглушил, и затащил с целью убийства в этот дом, ни на кого впечатления не производят. Если я сниму с тебя это обвинение, то меня как злостного симулянта и саботажника, начальство разорвет в клочья… А потом расстреляет. И правильно сделает. Поэтому, история твоей дальнейшей горемычной судьбы зависит от того, что или ты сам все подпишешь, или на суде, будет учтено твое стойкое нежелание помогать следствию. А за отсутствие чистосердечного раскаяния, в содеянном тобой, страшном и жестоком преступлении. — он задумался шевеля губами. — Как минимум, три дополнительных года.

Следак Коблов, сильно не издевался, но и жировать особо не давал. Давил основатель, припирал на косвенных уликах. И уже к Рысаку подступало понимание того, что суд отмеряет ему, лет этак восемь, а если докажут корыстный мотив убийства, то все двенадцать. С такими грустными мыслями, он пришел к событию, которое кардинально изменило дальнейший ход расследования. Впрочем — и всю его дальнейшую жизнь, также.

Все дело в том, что в последнее время, на допросы стал заходить мужичек-с-ноготок. Коблов, как его увидит, вскакивает словно на пружинах. В глаза смотрит по-собачьи, преданно. Тот зайдет, в уголке скромно посидит, послушает, повздыхает тяжело, пожелает успеха и опять за дверь отчаливает.

И вот как-то раз, выпроводил он следака за дверь и Рысаку говорит примерно следующий текст. Мол, Колюня, пришел к тебе полный и основательный пиз…, то есть конец. Даже если ты, по прежнему будешь отрицать свое самое непосредственное участие в убийстве вора в законе, по кличке «Мордан». Суд, тем не менее, примет сторону предварительного следствия, уж больно крепкие доказательства во время его проведения были собраны.

— Но, тебя это вообще не пугает. Ты, парень тертый и смелый. Ты боишься не этого. Ты боишься и сомневаешься, поверят ли тебе воры, что это не ты? Если не поверят, то за убийство своего собрата, ждет тебя, смерть мучительная и позорная. А ты парень молодой. Тридцати еще нет…

Он говорил не торопясь, убедительно. Тем паузам, которые он держал, давая время собеседнику обдумать сказанное, мог позавидовать любой актер.

— Ты подумай, готов ли ты к принятию моего предложения, не затрагивающего твою воровскую честь и достоинство… Гм… Ну да… О нашем с тобой, очень засекреченном сотрудничестве…

Сказал, штанишки свои, мешком сидящие, так, для порядка, ладонью стряхнул и пошел. Будто, зря затеял эту канитель, с секретным сотрудничеством.

Зачем-то он все таки был им нужен. Неделю мариновали… Время в камере, ой как непросто течет. Мыслям в голове становилось то узко, то широко, то уж совсем тесно. Рысак понимал, что отдает инициативу в чужие руки, но должен был смириться. Так как в угол его загнали основательно. Но, правда оставили маленькую лазейку, через которую была видна надежда. Призрачная, хрупкая, но надежда — жить. Все козыри, эти профессиональные шулера сдали себе. Они и диктовали правила дальнейшего поведения.

Выход Рысаку, имеющему завышенные понятия о чести, мужичек-с-ноготок предложил достойный и красивый. А все почему? Понаблюдали за ним через дырку особую, посмотрели, как он мечется в своей одиночной камере. Взгляд его затравленный изучили. И крупный чин из конторы, дал согласие на его вербовку и дальнейшую с ним оперативную работу.

С другим ведь как? Хлопоты и одно озлобление. Завербуешь его от всей души. Деньги с нервами потратишь. А он, сучий хвост, совестью замученный, раскаянием придавленный. К утру вены себе вскроет или, что уж совсем не эстетично — повеситься. Пока будет висеть, дерьмом своим, всех кто с ним работал, измажет… Деньги и нервы народные, получалось израсходованы зря? А уже победные рапорта отправлены, дырки для новых орденов и звезд заготовлены.

Нет. С этим объектом вербовки, такой осечки, они допустить никак не могли. Слишком серьезные цели были поставлены и наверх доложены.