Виктор Сафронов - Легионеры

К их большой радости этого не случилось.

Когда победители стали интересоваться у плененных соседей тем, что интересовало легионеров, последним пришлось отводить глаза в сторону и с позорной поспешностью покидать помещение. Такие зверства, хотя и среди них были люди с явными проявлениями садистских наклонностей, солдаты легиона видеть не могли.

Когда информация о пленных была получена в полном объеме. По указанным следам и зарубкам, сперва нашли Рысака, заваленного мусором и крестьянским инвентарем, а позже Пирогова. Оба были без сознания. Чуть позже, когда Алексей склонился над Пироговым и приложив ухо к его груди, попытался выяснить жив он или нет, тот открыл глаза, ничуть не удивился виду Алексея и что-то яростно зашептал ему, схватил рукой за отворот фирменной курточки. После опять потерял сознание.

— Он тебе угрожал? — спросил Сергей. — Он тебе мамой клялся, что отомстит?

— Да нет, по моему благодарил. Приз какой-то себе требовал, — неуверенно ответил Алексей и задумчиво продолжил. — Странное чувство у меня, от нас, от славян. Он тебя хотел изничтожить, Рысака также собирался на корм ракам отправить… А вот видишь, как все получилось… Из того, что местные нукеры нам пересказали, он-то Николку, не только спас от смерти, но и перевязал, и даже зачем-то глиной обмазал.

Сергей был меньше настроен на лирику и связанную с нею особенностью национальных черт характера. Поэтому открывая дискуссию довольно безапелляционно заявил:

«Почувствовал, убийца, свою выгоду. Оттого и глиной мазал…»

— Ты зол на санитара, поэтому не хочешь обращать внимание на его благородные поступки, — принимая вызов дискуссанта, отпарировал Алексей. — А злость, капрал… Она закрывает когтистой лапой твои глаза и не всегда помогает верно разобраться в жизненной ситуации…

Пока они обсуждали особенности национального характера, прибыли вертолеты. Обоих раненных подняв на носилки, отнесли на борт. Коля Рысак, обмазанный толстым слоем глины, с торчащими из нее разнообразными предметами, был очень тяжел. Но не бросишь раненного коллегу, тем более до вертолета не так и далеко нести оказалось. Разместили его по старой дружбе, у окна. Для находящегося в «полной несознанке» бойца, возможно это было и неважно, но не о нем речь. Важно для тех, кто это делал. Хоть что-то для него полезное сделали и то приятно.

Мертвых легионеров, которых арабы захватили с места взрыва, для обмена на своих живых, загрузили в другой вертолет. Там уже особо не церемонились, складывали как придется… Многие были с оторванными конечностями, неузнаваемо изуродованными взрывом лицами. Грязные, закопченные, с вывернутыми наружу внутренностями. Чтобы всех этих ужасов не было видно. Легион всегда имел в запасе большое количество специальных мешков закрывающихся на молнию. Именно в них и складывались останки молодых ребят, которые в виде закрытых мешков загружались в вертолет.

Траурно и протяжно загремели перегревшиеся на солнце вертолетные двигатели. Яростно вздымая клубы черной пыли, завертелись лопасти пропеллеров. «Двухсотый груз» — мертвые и «сотый груз» — раненные, отправились прямо в небо. Через минуту все стихло. Ветер быстро разогнал поднявшийся столб пыли.

Было только слышно, как за стенами дома, в котором и разворачивались события сегодняшнего дня, протяжно и долго, от невыносимой боли осипло кричали соседи и бывшие друзья. Свои же соплеменники, арабы, люди из соседних поселков, иногда даже связанные родственными узами, с наслаждением продолжали мучить своих земляков, не давая им спокойно умереть. При чем свои действия они объясняли просто и без затей. Если бы они попались в плен к тем, у кого вырезав язык, сейчас выкалывали глаза и отрезали мужские принадлежности, с ними проделали бы то же самое…

Скверная штука гражданская война. Пройдет немного времени и будет забыта причина раздора, из-за чего собственно конфликт разгорелся, а враждовать будут еще десятки и сотни лет. Много крови было пролито, еще больше прольется в будущем.

Нет, слушать эти страшные крики становилось не возможно. Конечно необходимо было вмешаться и прекратить эти дикие безобразия. Но здесь была одна интересная особенность. С позиции цивилизованных и образованных людей, к происходящему следовало относиться, как к событиям в дикой природе, смотреть смотри, как львицы грызут буйвола, но вмешиваться ни-ни… не смей и не моги… Вмешаешься, все испортишь. Нарушишь природный баланс и естественный отбор. Только хуже будет.