Виктор Сафронов - Легионеры

Кроме проведения диверсий, сталинские соколы и бериевские стервятники, должны были с первых же дней переворота, войти во вновь создаваемые структуры гражданского или военного общества и являться его активными участниками, а по возможности и функционерами принимающими решения.

Методы их действия прописывались проверенные — провокационные. Желательно в исполнительных органах насаждать коррупцию, воровство и бюрократическую волокиту. Готовить, т.с. бунт изнутри.

С помощью «люмпена» и обещания дать ему возможность некоторое время, безнаказанно убивать и грабить, поднимать русский народ «проклятьем заклейменный» на «последний и решительный бой». С последующим возвращением коммунистов к власти и настоящим, публичным «закручиванием гаек».

Но что-то в схеме не сработало и руками «ближнего круга», Сталина не уберегли. Отсюда и поперло…

После того, как Берия подозрительно быстро был расстрелян своими соратниками и подельниками по коммунистическим преступлениям. Судоплатов получив двадцать пять лет лагерей, радостный, что оставили в живых, отправился отбывать свой срок… Можно было подумать, что таким, как Иван Петрович пришел конец и от них будут быстро избавляться, но…

Вновь прибывшие к власти хрущевы да брежневы правильно посчитали, что такими кадрами не разбрасываются и Иван Петрович был востребован всеми приходящими партийными властями. И с успехом начал претворять в жизнь все то, к чему его готовили. Только демократам, в первое время он пришелся не по нутру, хотя возраст был самый боевой. Уже далеко за шестьдесят, когда многое списывается на старческий маразм. А с таких, как говорят в России, «взятки-гладки».

Полгода он пожил вольным стрелком на генеральской пенсии. Но не дали старику насладиться спокойной и размеренной старостью. Как гениального мастера разработки всяческих хитроумных комбинаций, он был востребован и демократами. Вернее даже не ими, а теми, кто пришел к ним, ничего не умеющим, преподавателям научного коммунизма и журналистам, на помощь для конкретной работы.

Они и вспомнили о Иване Петровиче с теплотой и любовью. Тем более, что скажем, такими поступками, как изумительная по тупости, сдача прослушивающей системы американского посольства, по примеру мерзавца Бакатина, он не отличился. Опять же оговорка — «мерзавца», это с позиции русского департамента внешней разведки, а вот с позиции тех же американцев, его, как и настоящего героя-диссидента генерала КГБ Калугина, готовы были за заслуги перед США, принять на полное государственное обеспечение, даже с оплатой стоматологического лечения и, что немаловажно, протезирования. Так сказать, сполна расплатиться за оказанные услуги по качественному обслуживанию друзей-работодателей.

В один из дней наступившей промозглой осени, в кремлевском кабинете президента состоялся, как он сам обычно любил подчеркнуть или, вернее уточнить, разговор с лучшими и преданными людьми, с зятем и дочуркой дорогой, и ненаглядной.

Поговорили, понимаешь ты, просто. Пятое-десятое… Когда в стране поднимем футбол, как здоровье внучек? Обсудили виды на урожай и цены на шерсть. Что-то еще… Короче говоря, семейная, дружеская рутина…

Что в разговоре было приятно и оставило хорошее впечатление, это смешков всяких, хихиканий, понимаешь ты, не было. Он и сам чувства юмора не имел и другим это в вину ставил. Спроста не забалуешь.

Но что-то там все-таки не заладилось. Где-то беседа дала протечку в сетях.

После окончания аудиенции и ухода вторых лиц страны, из кабинета главы государства раздавался, понимаешь ты, недовольный гул и грозовое предупреждение. О причине, кроме присутствующих, никто, ничего не знал. И даже не догадывался. Но, чуть погодя, их величество, повелело собрать свою челядь. Мол, быстро всем предстать пред ясны очи… Слово молвить буду…

Через час прибыли начальники. Президент к таким посещениям особенно и не готовился. Принял их в костюме и при галхстухе.

— Филимонов? — вопросительно поинтересовался президент, без интереса рассматривая незнакомые лица. — Филимонов есть?

— Я, — вскочил со стула начальник всей государственной безопасности.

— Сидите… Хотя нет. Вставай, поднимайся гебистский народ… В качестве наказания, понимаешь ты, придется у меня здесь, стоя слушать, — президент недовольно запыхтел. — Скажите. Вот вы считаете, что мне, или вот председателю министров, других дел нет, как только собираться и выслушивать ваши неискренние оправдания?