Виктор Сафронов - Легионеры

Удивились бы они все, если бы узнали, что тот, кто сейчас руки свои потные, от волнения за их парнишку заламывает, кто так сильно переживает и волнуется, а позже будет вынимать пульки из тела их паренька, сам их туда и положил, своей меткой рукой и острым глазом.

Взяли, однако они меня без оружия. Может удастся выкрутиться. Из эпицентра взрыва, хочешь не хочешь, а успел уползти. Ужом, ящерицей, кем хочешь, но вывернулся. Судьба!

Пока я, горестно заламывал, ручки свои слабенькие и в голос над раненым причитал, автомобили прибыли в какой-то глинобитный, не имеющий лица и возраста городок. Все такие поселения, для глаза европейца очень похожи друг на друга.

Заехали во дворик, я кричу дурным голосом, нагнетаю обстановку: «Быстрее, быстрее.» Повстанцы хватают паренька, тянут его в дом. Весь измазанный его кровью, я бегу следом. Они его мешком сваливают на постель в комнатенке довольно спартанского вида. Опять балаболю о своем.

Хватаю за руку близстоящего, испуганного дедка завернутого в простыню. Силой выволакиваю его в большую комнату, похожую на их столовую и делаю пальцами движения наподобие ножниц и кричу, что раненого необходимо сюда положить. Здесь его буду чикать.

Приносят раненого, кладут на стол, я требую как можно больше света. Ох и не нравиться мне то, что его зрачки не реагируют на свет. Делаю хитрый укол, выхожу мыть руки.

Во дворе, пока намыливаю и споласкиваю руки, зыркаю по сторонам и выворачиваю себе глаза из орбит в поисках выхода.

В глубина двора, примечаю незаметную дверь, ведущую куда-то в глубь микрорайона. В то же время наблюдаю, как с машины сгружают, а попросту, сбрасывают трупы и раненных.

Что-то очень знакомое мелькнуло в этом нагромождении тел. Вытирая руки полотенцем подошел ближе к этому скопищу. Араб тянет меня в дом, на часы показывает, намекает, что дорога каждая минута.

Вытирая руки о услужливо поданное полотенце, присмотрелся я к тому, что меня так заинтересовало…

Вот это да! Это же безграмотные наколки моего крестника. Я даже повеселел. Опять Рысак под моей опекой. Только, что мне с ним делать? Взял его за руку, в районе запястья. Откуда-то издали еле-еле слышно пробивается пульс. Зачем они его сюда тащили не понятно. Может кожу с наколками хотели снять, жилище новобрачных украсить? Не знаю.

Показываю на этого разрисованного синими красками и объясняю, что его тоже надо почикать, пусть берут и тянут туда же. Нет, не соглашаются.

Раз не соглашаетесь… Тогда я отказываюсь копаться в их человеке.

Они на меня кричат. Обзывают плохими арабскими словами. Плюются. Перед лицом затворами щелкают. Создают невыносимую нервную обстановку.

Вежливо прошу позвать их старшего, а получается и главного.

Он пришел. Глянул я на него подозрительно… А руки-то у него трясутся. Чувствую, что за сыночка шибко волнуется. Вперемешку с гневным взором в своих глазах, объясняю ситуацию.

Он смотрит на своих людей и сперва тоже отказывается. Я тогда как могу объясняю, что отказываюсь от денег и прошу жизнь за жизнь.

Он шевелит побелевшими от гнева губами… Ругается по видимому. После машет рукой. Ну, тогда другое дело. Раз денег не надо платить. Старшой, видно бывший купец, прикинул свою выгоду и быстро соглашается… Я довольный потираю руки… Однако зря радуюсь, не ударив по рукам при заключении сделки, она у этого этноса считается не заключенной. Об этой особенности я очень быстро узнал.

Старшой, что-то отчаянно кричит по-арабски и через мгновение опять отказывается от своей выгоды.

Что за черт?

Тогда я выкладываю последний козырь. Денег при себе нет, приходиться расплачиваться с «козырями». Говорю, что знаю о том, что готовиться операция по уничтожению их химзавода в пустыне. Называю место Аль-Мандра.

Он по настоящему удивлен. Кратковременный шок быстро походит. Придя в себя, уточняет время операции. Я спокойно называю. Он кивает головой, видно мои сведения совпали с его информацией и только после этого соглашается полностью.

По его приказу, тянут Рысака в ту же комнату и укладывают у окна, в сторонке.

Но свое согласие, он пусть упакует в бумагу, положит в унитаз и спустит воду. Вижу, что даже если я, во славу медицинской науки вытащу их паренька с того света. Все равно и меня, и Стаса, несмотря на то, что он Терминатор — убьют. Предчувствие, пока еще меня не обманывало. Ладно, посмотрим.

Когда мы вернулись к столу, паренек был уже совсем плохой. Чтобы не быть убитым прямо у импровизированного операционного стола, следовало предпринять какие-нибудь эффективные меры, при чем — незамедлительно. Надуванием щек и фразами на латыни, здесь вряд ли можно будет отделаться.