Луи Буссенар - Гвианские робинзоны

Надзиратель пришел в хижину, которую делил с другими охранниками, побросал в вещевой мешок кое-какой провиант, вооружился компасом, тяжелым ножом с широким лезвием — такие используют здесь для расчистки дороги в джунглях, и вскинул на плечо охотничье ружье.

Было около семи вечера. Прошло три четверти часа, как хватились Робена.

Бенуа, старший по званию, решил взять с собой еще троих надзирателей.

— Послушай, Бенуа, — заговорил один из них, тот, кто проводил перекличку, — зачем выходить в такую погоду, да и время позднее? Подожди хоть, пока стихнет ураган. Робен далеко не уйдет… А завтра…

— Я здесь командир и делаю то, что считаю нужным, — отрезал Бенуа. — Свои советы держи при себе. Подлец Робен попробует перебраться через Марони и укрыться в поселках Аруаг или Галиби. Надо перехватить его раньше, чем он построит плот. Черт побери! Эта скотина глупа, как и все прочие. Позавчера несколько краснокожих свиней шатались возле северной засеки… Погодите, голубчики, скоро услышите обо мне… Не правда ли, Фаго, мы им развяжем языки?..

При звуке своего имени коротконогий спаниель note 14, злобный на вид, с умными глазами и взъерошенной шерстью, выбрался из-под грубо сколоченного стола.

На тюремном жаргоне «фаго» означает «каторжник» — такую остроумную, как он сам считал, кличку дал собаке Бенуа. Эта четвероногая тварь ненавидела не только своих собратьев-псов, принадлежащих свободным людям, но и самих этих людей и, заливаясь истошным лаем, чуяла беглого или просто незнакомого человека на немыслимо далеком расстоянии.

За годы, проведенные в Гвиане, Бенуа неплохо изучил страну, стал отличным следопытом и с помощью Фаго мог бы соперничать с лучшими охотниками здешних мест.

Придя в казарму, он отвязал койку беглеца и дал обнюхать собаке, прищелкивая языком:

— Ищи, Фаго! Ищи!..

Собака несколько раз сильно втянула воздух, потом завиляла хвостом и тявкнула, как бы говоря: «Есть! Приказ принят к исполнению!»

— Проклятая погода… Чтобы удрать, лучше не придумаешь, — проворчал один из надзирателей, сразу же промокший до нитки под потоками дождя. — Черта с два мы его найдем!

— Точно… — поддержал другой. — Не хватало еще наступить на гремучую змею note 15или провалиться в трясину.

— В такую погоду собака не возьмет след, — заявил третий. — Дождь все смоет, никакого запаха не останется. Робен не мог удачнее выбрать момент!

— Эй вы, вперед! Слышите? Я не в бирюльки note 16играю! Буря вот-вот кончится, луна взойдет, все будет видно как днем. Пошли к Марони, и Бог нам в помощь!

Четверо в сопровождении собаки продвигались бесшумно, индейской цепочкой, по узенькой, едва заметной среди зарослей тропинке, которая вела к верховью реки.

Охота на человека началась.

В тот момент, когда каторжники выстроились на перекличку, часовой на посту возле здания отчетливо увидел при блеске молнии человека, убегающего со всех ног.

Ошибки быть не могло. Беглец одет в арестантскую робу. И солдат не колебался. Он взвел курок и выстрелил, даже не окликнув, как положено: «Стой! Стрелять буду!»

Молнии вспыхивали беспрерывно, охранник хорошо видел цель, но промазал.

Беглец услышал свист пули, прибавил скорости и скрылся в чаще в ту самую минуту, когда охрану подняли по тревоге.

Не обращая внимания на дождь, ветер и грозу, заключенный, взяв влево, углублялся в лес с уверенностью человека, отлично знакомого с местностью. Колония осталась у него за спиной, речной берег — по правую руку.

Робен с бега перешел на быстрый шаг и, двигаясь по едва заметной в густых зарослях тропинке, через полчаса оказался на просторной поляне, загроможденной стволами сваленных и частично уже распиленных деревьев.

Это был один из лесных складов каторги. В нескольких шагах от расчищенной зоны торчал метровый пень. Именно такие пни оставляют по обычаю гвианские лесорубы.

Каторжник остановился и ощупал его: вспышки молний сделались редкими, и глаза не сразу смогли различить нужную примету.

— Здесь, — тихо промолвил Робен, нащупав деревянную рогатину, оставленную вроде бы ненароком.

Он схватил ее и стал быстро ковырять рыхлую, будто недавно вскопанную землю; вскоре конец рогатины, твердый как железо, звякнул по металлу.

Беглец без особых усилий вытащил белый жестяной короб, квадратный, каждое ребро сантиметров сорок, один из тех, в которых хранятся на кораблях галеты note 17.

Длинная и гибкая лиана опоясывала ящик несколько раз, на одной из сторон были оставлены две широкие петли — крепления, как у рюкзака. Человек продел в них руки, пристроил ящик на спине, потом вытянул из укрытия короткий тесак с деревянной рукоятью со вставками из латуни note 18для прочности, подхватил левой рукой рогатину и несколько минут постоял молча, прижавшись к огромному пню.