Марио Эскобар - Секрет ассасинов

В зале воцарилась глубокая тишина. Единственным, кто выдержал взгляд генерала Энвера, был Мустафа Кемаль.

— Но нам придется использовать силы и средства армии для того, чтобы перевести этих проклятых армян в Сирию и на восточное побережье. А ждать, когда кончится война, мы просто не имеем права, — проговорил Мустафа Кемаль.

— Это единственное, что нам остается делать. Теперь никто не будет спрашивать о них. Сто или двести тысяч мертвецов во время войны ничего не значат, — ответил Энвер и улыбнулся.

Офицеры согласно закивали головами. Армия получала возможность оправдать тупость своих командиров необходимостью уничтожения армян; армии нужен был козел отпущения, который оправдал бы бездарность ее командиров. Армяне стали самой слабой составной частью сложной этнической головоломки Турции, и им первым предстояло почувствовать вкус мести.

По водам Золотого Рога проплывали десятки боевых кораблей, уходивших на защиту берегов Оттоманской империи. Однако малочисленный турецкий флот не мог противостоять англо-французским артиллерийским обстрелам, которые разрушали береговые укрепления и уничтожали боевые корабли, предпринимавшие попытки прорвать блокаду. Дарданеллы, выход в Средиземное море, страдали более других, но удары наносились настолько интенсивно, что порой грохот артиллерийских орудий был слышен даже в Стамбуле.

Линкольн, Алиса и их товарищи нашли убежище в доме Крисостомо Андрасса, армянского лидера, который приютил друзей во время их первого посещения Стамбула. Крисостомо почти не выходил из собственного особняка, поскольку в последние недели гонения на армян усилились — армяне бесследно исчезали, их убивали средь бела дня. Крисостомо был одним из немногих государственных служащих-немусульман, но все со страхом ожидали того, что приказ о депортации или о помещении в лагеря коснется и армян, проживающих в городе.

Распространялись слухи о восстании армян в районе Ван и о победах русских на границе, но в скорое освобождение мало кто верил.

Благодаря помощи армянской разведки Линкольн смог связаться с Джамилей и доставить ее в Стамбул. Принцесса под чужим именем прибыла в город тем же утром. Увидев ее, друзья не могли скрыть огорчения относительно ее внешнего вида. Ее красота и молодость оставались нетронутыми, но было хорошо заметно, насколько далеко зашел процесс дегенерации: лицо побледнело, а под глазами появились темные круги; на губах появились морщинки, а блеск в глазах бесследно исчез.

— Джамиля, дорогая, — сказала Алиса, принимая ее в объятия. При этом она заметила, насколько костлявым стало ее тело и как оно ослабло.

— Мне вас очень не хватало. Любезный господин Гарстанг все время пытался поднять мне настроение, но ничто меня не успокаивает. Я чувствую ужасные боли, — попыталась улыбнуться Джамиля. Потом она с удивлением осмотрелась и спросила: — А где же Геркулес?

Линкольн подошел к женщине и поцеловал ей руку. Он попытался найти нужные слова, но никак не мог выбрать наиболее подходящие из тех, что приходили на ум. Сказать по правде, он и сам точно не знал, где сейчас Геркулес и что с ним происходит.

— Нам мало что о нем известно. Единственное, что мы знаем точно — он сейчас с ассасинами.

— С ассасинами? О боже. Они его похитили.

— Нет, мы думаем, что он сотрудничает с ними в чем-то и, конечно, уже пришел к какому-то соглашению, которое нам неизвестно, — вступил в разговор Никос.

— Соглашение? Ассасины не настолько благоразумны, чтобы с ними можно было приходить к какому бы то ни было соглашению.

— Дело в том, что мы ищем его по всему городу, — признался Линкольн.

Принцессу окончательно покинули силы, и Линкольн с Роландом помогли ей сесть на диван. Алиса начала обмахивать ее веером, но лицо бедной женщины, и так очень бледное, стало чуть ли не прозрачным.

Несколько минут спустя принцесса пришла в себя и все окружили ее. Крисостомо предложил ей стакан воды.

— Я уже чувствую себя лучше. Спасибо.

— Мы подозреваем, что ассасины повинны в убийстве нескольких армян и мусульман, проживающих в городе. Они что-то замышляют против нас, но пока мы не знаем, что именно.

— Аль-Мундир говорил нам еще в Каире, когда мы были его пленниками, о том, что до пришествия тайного имама должно состояться большое жертвоприношение в его честь, — сказала Джамиля.