Мойра Янг - Храброе сердце

— Вино, — отвечает он. Он держит свою банку на свету.

— Очень старое, — говорит он, — необыкновенное. Шепот из утраченного мира.

Идет дождь. Воздух тяжелый и густой от бури.

Мы выпиваем еще. Вино восхитительно. Я начинаю согреватца. Чувствую себя немного смелее.

— У тебя есть имя? — говорю я. — Ну, кроме ДеМало.

— Сет, — говорит он. — Но меня так давно уже никто не звал.

— Сет, — говорю я, пробуя его имя. Я чокаюсь своей стеклянкой с его. — Спасибо за то, што спас Неро.

— Што на счет тебя? — спрашивает он. — Не поблагодаришь за свое спасение?

Я отмалчиваюсь. Я обнимаю себя и пью вино.

— Трижды, — говорит он.

Я смотрю на него.

— Столько раз я спас тебе жизнь, — говорит он. — Один раз в Полях свободы, один — от Викара Пинча, и теперь вот сейчас.

Правило трех. Если ты спас чью-то жизнь три раза, его жизнь будет принадлежать тебе. Нет. Это только глупая чепуха Джека. Даже и не думай об этом имени. Преданная. Обманутая. Я ненавижу его.

Дождь колотит по крыше палатки. Вода капает в жестянку. Дерево потрескивает и хрустит в железной печи. Я смотрю на свое вино.

— Зачем тебе все это? — спрашиваю я. — Почему ты спасал меня все это время? Ты не должен был. Мы были по разные стороны. Впрочем, как и сейчас.

— На чьей ты стороне в эти дни? — спрашивает он.

— Ни на чьей, — отвечаю я.

— Кажетца, также и не на своей, — говорит он.

— В этом нет смысла, — говорю я. — Ты был добр ко мне, вылечил Неро. Почему ты не дал мне утонуть? Разве не ты назначил цену за мою голову?

— Назначил, — говорит он.

— Так што, зачем все это? — спрашиваю я. — И што теперь? Што ты хочешь от меня?

Мы смотрим друг на друга. Я могу чувствовать, исходящее от него тепло. Его кожу. Волосы. Што-то древнее начинает просыпатца у меня в крови.

Дождь потихоньку прекращаетца. Перестает капать совсем. Он встает, откидывает полог палатки и смотрит на небо.

— Уже начинает светать, — говорит он. — Я хотел бы показать тебе кое-што. Ты пойдешь?

— Што это? — спрашиваю я.

Он подымает зажженный фонарь.

— Што-то прекрасное, — говорит он. Он замечает мои колебания. — Тебе куда-то нужно?

Они все меня будут ждать. Злясь на меня иза Джека, виня меня в том, што это он забрал Эмми, ждать, што я все исправлю. Я не могу встретитца с ними. Я не могу больше выносить свою превратность. Всегда во всем не права. Ненависть к Джеку кипит во мне.

— Саба, — говорит ДеМало. — Тебе где-то нужно быть?

— Нет, — говорю я. Я допиваю свое вино, ставлю стеклянку на стол и встаю. — Пошли посмотрим на это твое кое-што прекрасное. Ох! -я щупаю свою рубашку. - Лучше мне переодетца в своё.

— Она мокрая, — говорит он. — Поищи и сундуке себе еще што-нибудь. Я подожду снаружи.

В сундуке лежат всего три вещи — зеленое платье, женское нижние белье и пара добротных сапог из свиной кожи. Подобная одежда больше подойдет Молли нежели мне. Да я в своей жизни ни одного платья-то не примерила. На што ему вообще сдалась такая одежда?

Я гляжу на свои шмотки. Он совершенно прав, мои насквозь промокшие. Неро спит в его маленьком коробе рядом с очагом. Я чертыхаюсь и проклинаю все и вся, когда залезаю в платье и пытаюсь справитца с пуговицами, и застегиваю все до единой. Пока я натягиваю сапоги, то прячу мысли об Эмми куда подальше. Я выныриваю из палатки наружу, на холодный воздух.

Вне палатки я обнаружила бледно-розовый мир. Рассвет уже не за горами. ДеМало стоит и ждет меня. Его ястреб — Кулан — сидит на ближайшем дереве. Он переводит свои свирепые желтые глазища на меня и складывает перья. ДеМало смотрит на меня, одетую в платье.

— Сидит как влитое, — говорит он.

Он говорит это так, будто знал, што мне и впрямь подойдет.

— Неро спит, — говорю я. — Я...

— Мы ненадолго, — говорит ДеМало. — С ним все будет в порядке. Пошли, нам нужно поторопитца.

Я следую за ним, выходя из деревьев, через прозрачный ручеек и буйную, травянистую лужайку, смоченную дождем. ДеМало продолжает смотреть на небо, пока ведет нас.

— Хорошая земля, — говорю я. — Никогда не видела ничево лучшего.

— Это Новый Эдем, — говорит он.

Мы подходим к небольшому холму, покрытому порослью ежевики. Воздух наполнен тяжелым сладким обещанием спелых фруктов. В холме ржавая металлическая дверь, в том месте, где ежевики меньше всего. Она открыта.

— Вот мы и пришли, — говорит ДеМало. — Братья тебе все покажут.