Владимир Дружинин - К вам идет почтальон

— Как же поступили с ними?

Теперь Эрик глядел на меня в упор, и его лицо выражало удивление:

— Я думал, тебе известно. Их арестовали.

— Что? — крикнул я и со стуком положил ложку. — Что вы там наделали? А?

Оказывается, когда прибыли военные и объявили, что район отныне запретный, Нильс и его друзья стали протестовать. Они вывесили красные флаги на мачтах, и то же самое сделали рыбаки на многих других ботах. На острове Ялмарен, у маяка, устроили митинг. С флагами пошли в гавань Бибера и хотели маршировать в город, но вмешалась полиция.

И Эрик участвовал в этом деле, оказывается. Пожалели юнца, а то бы и он сидел в тюрьме.

— Чего вы надеялись добиться? — спросил я. — Головы у вас есть? Соображаете вы или нет?

С каждым вопросом я повышал голос. Еще немного, и я, может быть, разрушил бы то, что строил. Хорошо, что я всё время не выпускал из виду Эрика. Лицо его словно твердело. И когда я остановился, чтобы перевести дыхание, мне вдруг показалось: Аксель сидит передо мной, Аксель!

Не знаю, как это получилось. Никогда у Эрика не было большого сходства со старшим братом. Лишь иногда появлялось что-то, напоминавшее Акселя. И вот сейчас…

Это помогло мне прийти в себя. Зачем кричать? Ничего, кроме плохого, это не даст. Не для того мы встретились, чтобы поссориться еще раз. Без крика, спокойно я докажу ему, кто из нас прав.

— Чего достиг твой Нильс со своей пропагандой? — спросил я гораздо тише. — Пока вы устраивали демонстрации, твой отец добывал удачу и для семьи, и для всех рыбаков.

Словом, то, что я откладывал до послеобеденного кофе, пришлось выложить немедля. И тут я почувствовал себя еще увереннее.

— В сущности, Нильс такой же мальчишка, как ты, — сказал я. — Вы ломитесь в открытые ворота. Вчера я подписал контракт у Бибера.

Я хотел сперва рассказать об экспедиции, о пользе, которую она принесет, а потом, в подтверждение, упомянуть и об авансе. Но иначе рассудила бабушка Марта.

— У Рагнара две тысячи, — выпалила она. — Рагнар, кто тебе дал столько денег?

Из всего, о чем я говорил, она уразумела, должно быть, только «контракт» и вспомнила две тысячи. Еще вчера вечером я пересчитывал при ней бумажки и напугал ее до полусмерти. «Рагнар, — спросила она, — что ты сделал, откуда у тебя такие деньги?» Я пытался растолковать ей, но толстая, невиданная пачка кредиток потрясла бабушку Марту, — она не могла успокоиться. И то правда, легко ли поверить, что две тысячи достались честно! Не следовало показывать ей. И сейчас она перебила меня совсем некстати. В голосе ее звучал тот же испуг, и Эрик, Христина, Агата — все встревожились и воззрились на меня. На них эти две тысячи упали неожиданно. Они и не подозревали до сих пор, что у меня есть солидная сумма денег. Я ведь почти ничего не потратил из них. На столе у нас та же салака с картошкой, потому что не в моих правилах разбазаривать задаток, не принявшись за работу.

— Больно щедрый Бибер, — сказала Агата.

Я хотел было намекнуть Агате, что ей следовало бы выслушать всё до конца, а потом уже выражать свое мнение, да и то в последнюю очередь, но в это время Эрик протянул:

— Да-а, странно.

— Ничуть не странно, — отрезал я. — Известно, что у Бибера каждый медяк гвоздем прибит. Так уж если он так раскошелился на экспедицию, стало быть, нацелился на большие барыши.

Но хотя я постарался растолковать им так, чтобы всё, решительно всё, стало ясно, Эрик сидел, по-прежнему уставившись в тарелку, и брови его были сдвинуты. Когда я кончил, он проговорил:

— Обещать они мастера.

Христина подалась к Эрику, погладила его руку, лежащую на скатерти.

— Помолчи, — шепнула она.

Но рука Эрика упрямо сжалась в кулак:

— Смотри, чтобы не обманули тебя, отец.

Несколько мгновений я заставлял себя молчать, чтобы избежать скандала.

— Повторяешь вслед за Нильсом, — сказал я наконец, отодвинул ложку, и она со звоном ударилась о солонку. — Хватит! Довольно политики вашей. Никакой политики, чья бы она ни была — Нильса, или Скобе, или Бибера. Один черт! Тут не политика, а выгодное дело — выгодное дело и для Бибера, и для всего города. А что отец выкупит бот в собственность, что своя снасть у нас будет, — тебе наплевать?!

— Ты не в курсе, отец, — сказал Эрик. — Предприятие Бибера на три четверти американское. Он, по сути, приказчик у янки. А им не рыба нужна здесь.

Нет, не так прошел обед, как я рисовал себе. Настроение у всех упало, как ни старались Христина и Агата поднять его своей болтовней. Христина, — та принялась рассказывать про своего хозяина, толстяка Блисса, владельца швейной мастерской. Когда поднимаешься к нему на второй этаж, то прежде всего попадаешь в переднюю. Из нее ведут две двери — одна в кабинет самого Блисса, где он принимает заказчиков, другая в помещение, где работают девушки. Эта дверь отчаянно скрипит. Христина взяла да и смазала ее машинным маслом. Входит Блисс к мастерицам и спрашивает — кто это сделал? Христина ему откровенно, не чуя беды, — я! Толстяк чуть не уволил ее. Дверь-то у него скрипит со дня основания предприятия. Она всем режет слух, и даже некоторые клиенты жаловались; Блисс ни за что не позволяет смазывать. Скрипит, — зато ни одна работница не выйдет из мастерской неслышно, не прогуляет, не обманет хозяина. Толстый, красноносый Блисс, с очками, сдвинутыми на мягкий, постоянно потный лоб, следит неотступно.