Эдгар Берроуз: Возвращение Тарзана в джунгли

— Ну что же! — воскликнула женщина, — Мой муж поймет, в чем дело!

— Вполне вероятно, что ваш муж поймет; но лакей этого не поймет, как и те газетные писаки, которые каким-нибудь таинственным путем проведают об этом по вашем прибытии в Париж. Они сочтут это за прелестную новость, и все ваши друзья, читая газеты, завтра же будут осведомлены о забавном приключении. Их интерес не уменьшится, если они узнают, что ваши ласки достались приятелю вашего брата.

— Алексей, — донесся женский голос, спокойный и бесстрашный. — Вы — трус, и когда я скажу вам на ухо одно известное вам имя, вы задумаетесь над своими угрозами и в дальнейшем, думаю, не будете больше беспокоить меня.

Наступила пауза, во время которой Тарзан представил себе, что женщина наклонилась к уху негодяя и прошептала то, чем надеялась сразить его.

Пауза продолжалась несколько мгновений. Затем послышалось сдержанное проклятие, неясный шум, женский крик. Он еще не успел стихнуть, как Тарзан выскочил из засады. Роков пытался бежать, но был схвачен за ворот и водворен на место уже знакомой ему стальной рукою.

Ни один из них не произнес ни слова.

Оба инстинктивно поняли, что там, за дверью каюты, совершается убийство. Тарзан был уверен в том, что в расчеты Рокова не входил такой неожиданный оборот дела. Он чувствовал, что цель авантюриста серьезна и что шел он к ней более сложными путями, чем убийство.

Не колеблясь ни секунды, Тарзан налег своим мощным плечом на хрупкую дверцу и, переступив через ее обломки, очутился в каюте, не отпуская пойманного Рокова. На кровати лежала женщина, над которой склонился Павлович, сжимающий ее шею цепкими пальцами. Напрасно жертва отбивалась, пытаясь освободиться — пальцы Павловича с неумолимой жестокостью лишали ее жизни.

Шум заставил Павловича оглянуться и выпустить жертву. Он смерил Тарзана угрожающим взглядом. Женщина с трудом приподнялась. Она держала руку у горла, дыхание ее было прерывистым.

— Что значит все это? — спросил Тарзан Рокова, в котором невольно угадал зачинщика всего происходящего. Тот угрюмо молчал.

— Будьте добры нажать кнопку, — продолжал Тарзан, — мы вызовем кого-нибудь. Шутка зашла слишком далеко!

— Нет, нет! — воскликнула женщина, проворно вскочив с постели. — Пожалуйста, не делайте этого. Я уверена, что здесь не было настоящего намерения сделать мне зло. Я рассердила этого человека, он потерял самообладание, — вот и все. Мне не хотелось бы, чтобы все это стало известным всем пассажирам.

В ее голосе было столько мольбы, что Тарзан не мог не уступить, хотя ясно сознавал, что во всем происшедшем много такого, что было бы весьма полезно довести до сведения администрации парохода.

— Итак, вы хотите, чтобы я ничего не предпринимал? — спросил он.

— Да!

— Вы согласны на то, чтобы эти два негодяя и в дальнейшем преследовали вас?

Казалось, дама не знала, что ответить. Тарзан заметил лукавую улыбку торжества на губах Рокова. Несомненно, женщина боялась этих двух субъектов и не осмеливалась признаться в этом в их присутствии.

— В таком случае, — ответил Тарзан, — в дальнейшем я буду действовать на свой страх и риск. Вам, — он обратился к Рокову, — вместе с вашим соучастником я могу сообщить, что с этого момента и до конца нашего путешествия беру на себя труд следить за вами, и если случайно до меня дойдет известие о том, что кто-либо из вас чем-нибудь досадил этой даме, вы дадите ответ в этом непосредственно мне, и, предупреждаю, этот ответ будет мало приятен для вас. Теперь же убирайтесь отсюда вон!

Взяв Рокова и Павловича за ворот, Тарзан вытолкнул их из каюты и облегчил им быстрое путешествие по коридору сильным пинком ноги. После этого обернулся к женщине. Та смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами.

— А вы, сударыня, окажете мне большую честь, если обратитесь к моему содействию при первой же необходимости.

— Ах, сударь, — ответила она. — Я хотела бы надеяться, что вам не придется пострадать из-за вашего благородного поступка. Вы нажили себе очень злого и хитрого врага, который не остановится ни перед чем, чтобы утолить свою ненависть. Вы должны быть очень осторожны, мосье…

— Меня зовут Тарзан, сударыня!

— …Мосье Тарзан. Из того, что мне не хочется давать огласку этому делу, не заключайте, что я сколько-нибудь умаляю значение вашего благородного, рыцарского поступка. Спокойной ночи, мосье Тарзан, я никогда не забуду моего неоплатного долга, — с прелестной улыбкой, обнаружившей жемчужный ряд зубов, произнесла молодая женщина.