Эдгар Берроуз - Тарзан - приёмыш обезьяны

— Нет, друг мой, — возразил д’Арно. — О деньгах вы не должны беспокоиться и вам не нужно будет зарабатывать. У меня их достаточно для двоих, даже для двадцати, — денег у меня гораздо больше, чем это нужно для одного человека. И вы будете иметь все, что пожелаете, если мы когда-нибудь доберемся до цивилизации.

Утром они двинулись в путь вдоль берега. Каждый нес ружье и патроны, а также постель и немного провизии и кухонных принадлежностей. Последние показались Тарзану совершенно бесполезными бременем, и он выбросил свои.

— Но вы должны научиться есть вареную пищу, мой друг, — усовещал его д’Арно. — Ни один цивилизованный человек не ест мясо сырым.

— Хватит у меня времени научиться, когда я доберусь до цивилизации. Мне эти вещи не нравятся, они только портят вкус хорошего мяса.

Целый месяц шли они к северу, иногда находя себе пищу в изобилии, а иногда голодая по нескольку дней.

Они не встречали и признаков туземцев, а дикие звери их не беспокоили. В общем, их путешествие было необыкновенно удачно.

Тарзан забрасывал товарища вопросами, и его познания быстро увеличивались. Д’Арно учил его тонкостям цивилизации, умению пользоваться ножом и вилкой. Но иногда Тарзан с отвращением бросал их и, схватив пищу сильными загорелыми руками, рвал ее крепкими зубами, как дикий зверь.

Тогда д’Арно сердился и говорил:

— Вы не должны есть, как скот, Тарзан. Я так стараюсь сделать из вас джентльмена. Джентльмены не делают так — это просто ужасно!

Тарзан улыбался смущенно и снова брался за вилку и нож, но в душе он их ненавидел.

По дороге он рассказал д’Арно историю о большом сундуке, о том, как матросы зарыли его, как он его отрыл, перенес на сборное место обезьян и там зарыл снова.

— Должно быть, это сундук с кладом профессора Портера, — сообразил д’Арно. — Это очень, очень нехорошо, но, конечно, вы не знали!

Тарзан тут только вспомнил и понял письмо, написанное Джен Портер ее приятельнице, украденное им у нее в первый же день устройства пришельцев в его хижине. Теперь он знал, что было в сундуке и что он значил для Джен Портер.

— Завтра же вернемся назад за сундуком, — объявил он, обращаясь к д’Арно.

— Назад?! — воскликнул д’Арно. — Но, дорогой мой, мы уже три недели в пути, нам придется употребить еще три недели для обратного путешествия за кладом. И затем, при огромном весе сундука, для переноски которого потребовались четыре матроса, пройдут месяцы, пока мы опять дойдем до этого места.

— Но это нужно, друг мой, — настаивал Тарзан. — Идите дальше к цивилизации, а я вернусь за кладом. Один я смогу идти куда скорее.

— У меня есть план получше, Тарзан! — воскликнул д’Арно. — Мы вместе дойдем до ближайшего поселения. Там мы найдем гребное судно и вернемся за сокровищем морем вдоль берега, таким образом доставка его будет гораздо легче. Это и быстрее, и безопаснее, и не заставит нас разлучаться. Что вы думаете о моем плане, Тарзан?

— Идет! — сказал Тарзан. — Сокровище окажется на месте, когда бы мы не явились за ним, и хотя я мог бы сходить туда теперь и нагнать вас через месяц или два, но буду спокоен за вас, пока мы вместе. Когда я вижу, до чего вы беспомощны, д’Арно, я просто удивляюсь, как человеческий род мог избежать уничтожения за долгие века, о которых вы мне говорили. Одна Сабор могла бы истребить тысячи таких, как вы.

Д’Арно засмеялся:

— Вы будете более высокого мнения о своем роде, когда увидите его армии и флоты, огромные города и могучие механические приспособления. Тогда вы поймете, что ум, а не мускулы, ставит человеческое существо выше могучих зверей ваших джунглей. Одинокий и безоружный человек, конечно, не равен по силе крупному зверю, но если десять человек соберутся, они соединят свой ум и свои мускулы против диких врагов, в то время как звери, не способные рассуждать, никогда не задумаются о союзе против людей. Если бы было иначе, Тарзан, сколько прожили бы вы в диком лесу?

— Вы правы, д’Арно, — ответил Тарзан. — Если бы Керчак пришел на помощь Тублату в ночь Дум-Дума, мне был бы конец. Но Керчак не сумел воспользоваться таким подходящим для него случаем. Даже Кала, моя мать, не могла строить планов вперед. Она просто ела, сколько ей было нужно и когда она хотела есть. Находя много пищи в такие времена, когда мы голодали, она и не думала запасать ее впрок. Помню, она считала большой глупостью с моей стороны обременять себя излишней ношей во время переходов, хотя была очень рада есть вместе со мной, когда мы ничего не находили.