Эдгар Берроуз - Тарзан - приёмыш обезьяны

Несколько дней он набирался сил, выходя наружу только для того, чтобы утолить голод плодами и орехами.

Вскоре Тарзан совершенно выздоровел. Только на лице остался ужасный полузаживший шрам. Начинаясь под левым глазом, он шел поперек всей головы и кончался над правым ухом. Это был след, оставленный Теркозом, сорвавшим с него скальп.

Времени было много, и Тарзан попытался смастерить плащ из шкуры Сабор, пролежавшей все время в хижине. Но кожа затвердела как дерево. А так как он ничего не знал о дублении, ему пришлось отказаться от давней мечты.

Тогда он решил отобрать одежду у кого-нибудь из чернокожих в поселке Мбонги, потому что решил всеми возможными способами отличаться от существ низшего порядка. По его мнению, не было более верного признака принадлежности к человеческой породе, чем украшения и одежда. С этой целью он собрал различные побрякушки, снятые им когда-то с убитых черных воинов. Кроме них, он повесил золотую цепочку с осыпанным бриллиантами медальоном его матери, леди Элис, а за спиной, на ремне, приладил колчан со стрелами, снятый им с какого-то из побежденных им чернокожих. Талию Тарзан украсил поясом из небольших полосок необделанной кожи. Он сам смастерил его, так же, как и самодельные ножны, в которые вкладывал отцовский нож. Длинный лук, принадлежавший Кулонге, висел за его левым плечом.

Теперь молодой лорд Грэйсток выглядел весьма оригинально и воинственно. Его густые черные волосы падали сзади на плечи, спереди они были неровно подрезаны охотничьим ножом, чтобы не лезли в глаза. Его прямая и прекрасная фигура, мускулистая, как у отборных римских гладиаторов, гармонично сочетаясь с мягкими и нежными очертаниями эллинского бога, говорила с первого же взгляда об удивительном соединении огромной силы с гибкостью и ловкостью.

Тарзан, приемыш обезьян, являлся олицетворением первобытного человека, охотника, воина. С благородной посадкой красивой головы на широких плечах, с огнем ума в прекрасных и ясных глазах, цивилизованному человеку он легко мог показаться полубогом древнего первобытного леса.

Но Тарзан и не думал об этом. Он досадовал, что у него не было одежды и что он не может показать всем обитателям джунглей, что он человек, а не обезьяна. Часто в его ум закрадывалось серьезное сомнение, не превращается ли он в обезьяну?

Разве волосы не начали пробиваться у него на лице? У всех обезьян волосатые лица, а единственные люди, которых он видел — чернокожие — совершенно безбородые, за немногими исключениями.

Правда, в книжках ему приходилось видеть рисунки людей с зарослями волос вокруг губ, на щеках и подбородке, но тем не менее Тарзан боялся. Почти ежедневно точил он свой острый нож, соскабливая и выскребая свою молодую бороду, чтобы с корнем уничтожить этот унизительный признак обезьяны. Таким образом он научился бриться, правда грубо и мучительно, но, тем не менее, удачно.

Почувствовав, что совершенно поправился после кровавого боя с Теркозом, Тарзан ранним утром направился к поселку Мбонги. Он небрежно шел по извилистой тропе в джунглях, вместо того, чтобы передвигаться по деревьям, и неожиданно столкнулся лицом к лицу с черным воином. Взгляд выпученных от изумления глаз дикаря был почти комичен. Прежде чем Тарзан успел снять свой лук, воин повернулся и с криком тревоги побежал по тропе. Тарзан бросился в погоню по деревьям и через несколько минут увидел впереди отчаянно бегущих людей.

Тарзан их легко обогнал, и они не заметили ни того, как он бесшумно несся над их головами, ни того, как он притаился на низкой ветке, под которой пролегала тропа. Тарзан дал пройти двум первым воинам, но когда третий приблизился, тихая петля охватила черное горло и была затянута ловким движением.

Негр испустил душераздирающий крик, и его товарищи, обернувшись, увидели, что содрогающееся тело точно по волшебству медленно поднимается в густую листву над ними. С криками ужаса они бросились бежать еще быстрее, надеясь спастись.

Тарзан молчаливо и быстро покончил со своим пленником, снял с него оружие, украшения и — о, счастье! — прекрасную повязку с бедер. Он тотчас же надел ее на себя.

Вот теперь он, наконец, одет так, как подобает человеку. Никто не сможет больше сомневаться в его высоком происхождении. Как приятно было бы вернуться сейчас к своему племени, выставив напоказ перед их завистливыми глазами этот удивительный наряд!

Взвалив тело чернокожего на плечо, он неторопливо двинулся по деревьям к маленькому, обнесенному частоколом поселку, потому что опять нуждался в стрелах.