Михаил Прудников - Пароль получен

Как бы то ни было, план необходимо срочно передать по назначению! Марчковский спустился, вышел на Маршалковскую улицу и, как было условлено с Дедом, стал прогуливаться возле небольшой табачной лавочки. Некоторое время спустя рядом с ним остановился респектабельный господин в строгом черном пальто и котелке.

— Прошу прощения, — сказал он, — но мне кажется, мы знакомы с паном полковником. Если не ошибаюсь, вы из Лодзи?

— Совершенно верно, мне тоже знакомо ваше лицо, — ответил Марчковский.

Они пошли по улице. Завернули в какой-то двор, где находилась авторемонтная мастерская. В ее подсобном помещении и ожидал Марчковского Дед. Дед рассказал, что к плану, который вызывал такой интерес полковника, подобраться не удалось. Единственное, что удалось выяснить, это — что кодовое его название «Маршрут Z». Полковник в свою очередь рассказал, как попал ему в руки план — настоящий или сфабрикованный Вислянским. В любом случае надо немедленно переправить план на базу Неуловимого.

— Мы все подготовили, — сказал Дед. — Через два часа мы выходим на радиосвязь с нашими людьми в Полоцке, которые смогут передать «Маршрут Z» по назначению сегодня же.

И действительно, в ту же ночь в партизанской бригаде получили этот секретный маршрут, по которому должен лететь штабной самолет. Полученная схема представляла собой свод координат для ориентировки штурмана. Было проставлено точное время, когда самолет пролетит над данной точкой.

И тут сыграл свою роль роковой промах Ламмердинга. Доложив командованию об уничтожении партизан Неуловимого, он был и сам уверен в этом. Прокладывая трассу полета с учетом наиболее безопасных для него районов, гитлеровцы отнесли к ним и лесной район, «освобожденный от партизан».

В этом районе мы и намеревались встретить Ю-52, если… если схема, добытая Марчковским, была верной.

Надо было позаботиться я о том, чтобы гитлеровцы, если нам удастся завладеть оперативными планами фронта, не догадались о происшедшем.

На совещании командования бригады было принято, на наш взгляд, единственно верное решение…

Несколько боевых групп пробрались в леса, где когда-то были наши землянки, укрытия.

Теперь здесь все было разворочено, чернели гигантские воронки, печально стояли обгорелые стволы деревьев…

Группы, вооруженные винтовками и пулеметами, заняли места по трассе движения самолета Ю-52, проходившей над лесом.

В точно указанное на схеме время послышался рокот моторов. Рышард Вислянский на сей раз не солгал…

Самолет летел низко. Это облегчило задачу.

Как только он появился в поле зрения, по нему был открыт массированный огонь. После первых же пулеметных очередей самолет загорелся. Оставляя шлейф черного дыма, он стал снижаться. А еще через несколько минут раздался сильный взрыв.

В тот же день вечером я зашел к радистам и попросил выйти на связь с Центром.

Через некоторое время радист доложил:

— Связь установлена.

— Передайте кодом номер три…

Радист удивленно посмотрел на меня. Это был старый код, которым мы давно не пользовались.

— Но ведь этот код наверняка известен фашистам!

— Передавайте, как я сказал…

Радист начал передавать:

«Случайно обнаружен и сбит самолет Ю-52. Самолет загорелся в воздухе. После удара о землю, огонь достиг баков, произошел сильный взрыв, разнесший самолет на куски. Обломки самолета сгорели. Ничего ценного обнаружить не удалось».

Затем я вызвал командиров наших подразделений и боевых групп.

— Среди жителей окрестных деревень, возможно, возникнут разговоры о подбитом немецком самолете. Всякие домыслы в данном случае нежелательны. Расскажите всем правду: это был штабной самолет Ю-52, наши группы обнаружили его случайно, был открыт по нему огонь, самолет взорвался и сгорел, среди обгоревших обломков мы ничего ценного не обнаружили.

Слухи быстро распространились по району.

А еще через несколько дней мне передали, что со мной ищет встречи Гром, недавно возвратившийся из Варшавы.

Встреча была организована. Я дожидался Грома в доме на окраине небольшого городка Ветрино.

Он вошел и прямо с порога бросил мне:

— Неужели самолет сгорел?! — Это прозвучало как упрек.

Я ответил:

— Сгорел…

Марчковский выглядел утомленным. Мне показалось даже, что за эти несколько недель, пока мы не виделись, он еще больше поседел.

— Весь, как есть, сгорел? — переспросил Марчковский.