Но вопрос его остался без ответа. Цинь Бяо просто не знал, что сказать, и когда У Чжи замолчал, только веер в руках главаря задвигался быстрее. Гэ Вэнь сидел с мрачным видом, низко опустив голову, и тоже молчал.
Слова У Чжи, безусловно, не могли не задеть обоих бандитов за живое. Им ясна стала бесперспективность их нынешнего положения. Действительно, не так-то просто обеспечивать всем необходимым больше сотни людей: ежедневно их кормить и поить, одевать, снабжать оружием и патронами. Разве грабежи могут дать все необходимое? Они на собственной шкуре чувствовали, что положение их ухудшается с каждым днем, что дорога, которую они избрали, становится все уже и уже. Раньше они не думали об этом и жили по принципу: прошел день — и ладно, плыли, как говорят, по течению. И только теперь этот человек с открытым взглядом и ясным умом впервые отчетливо поставил перед ними все эти сложные вопросы.
— Прошлый раз в своем письме я писал, что перед вами открыты три пути, — продолжал У Чжи. — Бороться вам с Красной армией, естественно, никакого смысла нет, так как даже прекрасно вооруженные и оснащенные белые армии терпят от нее поражения. А вот два первых пути заслуживают того, чтобы о них подумать. Я не стану скрывать от вас, что в 4-й армии у меня есть друзья, и, если вы решитесь встать на сторону Красной армии, то я смогу «навести для вас мостик». Конечно, было бы самым лучшим и для вас и для местного населения такое решение. Но если вы сейчас не готовы пойти поэтому пути прямо, то есть и другой выход: внешне все сохранить так, как есть, а на деле по мере возможности помогать Красной армии. От этого вы ничего не потеряете, а в трудную минуту вам даже помогут… — Он помолчал немного, потом заговорил о другом: — Брат Цинь, я выполнил и вторую твою просьбу! — С этими словами он вынул из кармана мандат, подписанный командующим Ли, которым Цинь Бяо назначался командиром полка миньтуаней в юго-западных уездах провинции.
Цинь Бяо взял мандат и передал Гэ Вэню, чтобы тот его прочитал. Но Гэ Вэнь равнодушно взглянул на него и вернул главарю. Цинь Бяо держал мандат обеими руками, словно драгоценность:
— Брат У, ты удивительный человек! У тебя слово не расходится с делом, это просто здорово!
У Чжи понял, что сейчас мало надежд склонить Цинь Бяо перейти на сторону Красной армии, и поэтому решил всеми силами воспрепятствовать тому, чтобы тот переметнулся к гоминдановцам.
— Ну вот, брат Цинь, ты получил, что хотел. И мне в связи с этим хочется сказать тебе еще несколько слов. Можешь мне поверить — я хорошо знаю как белых, так и красных, у меня есть друзья и среди тех и среди других. И я могу тебе довольно точно объяснить, как относятся к таким отрядам, как твой, обе стороны. Белые считают вас бандитами и если не могут просто уничтожить, то стараются «переформировать» ваши отряды в регулярные части; однако и после этого они относятся к вам, как к бандитам, и рано или поздно вы погибаете от рук подосланных убийц. Да ты, брат Цинь, наверное, и сам хорошо помнишь, какой смертью умер твой бывший командир Ло Янь-хой? Если бы ты в тот раз не сбежал, то боюсь, что сейчас не сидел бы здесь со мной… Красная же армия относится к таким, как ты или Гэ Вэнь, совсем по-иному. Коммунисты считают, что для вас никогда не поздно вернуться на правильный путь. Мне, например, совершенно ясно, что другого пути, как с Красной армией, у вас быть не может, и вы, если сумеете трезво оценить обстановку, поймете это рано или поздно… Да хватит тебе, брат Цинь, любоваться своим мандатом, он тебя совсем ослепил! Ты лучше бы еще раз вспомнил о смерти Ло Янь-хоя, ведь с тех пор не прошло еще и трех лет.
Но Цинь Бяо никак не мог насмотреться на полученный мандат: ведь сбылась его давняя мечта! Теперь он померяется силами с Сюй Яо-мином! И раз этот документ попал ему в руки, как же он может отказаться от него? Но одно упоминание о судьбе Ло Янь-хоя бросало его в дрожь.
Цинь Бяо ласково поглаживал своей огрубевшей рукой мандат, но на душе у него было неспокойно. Он чувствовал себя словно в западне и не решался сказать что-нибудь определенное.
Гэ Вэнь прекрасно понимал состояние своего начальника и решил прийти ему на помощь.
— Брат У говорит правду, — сказал Гэ Вэнь. — Мы, конечно, не должны воевать против Красной армии. Но решить что-либо сразу, по-моему, невозможно. Мы должны подумать.
— Правильно, — согласился с ним Цинь Бяо. — Я человек темный, брат У, и ты должен меня просвещать, Я все время слушаю тебя очень внимательно.
Читать дальше