Стас Иванов - Укротители велосипедов

Улыбка парня покинула его лицо. Он насупился и резко спросил:

– Чё, самый смелый тут? Тебе не нравится моё лицо?

– Да нет, нравится. И ещё как. – Изобразив сладострастную улыбку вожделения, Артём игриво подмигнул «мускулистому лицу».

– Внатуре, педы, – констатировал парень и обратился к Клясову: – Слышь, дядя, дай велик покататься.

– Отвали, чувак, – небрежно кинул Клясов.

– Чё?! Как ты меня назвал?! – с агрессией отреагировал парень. Когда смысл произнесённых Клясовым двух слов наконец дошёл до него, он разозлился ещё больше: – Чё ты сказал?! Отвали?!

– Слушайте, пацаны, – примиряющим тоном сказал Клясов, – езжайте, куда ехали. Не мешайте нам тренироваться.

– Ну-ка, повтори, что ты сказал! – потребовал парень.

Поморщившись, Клясов повторил:

– Я сказал «отвали». Если тебе не нравится это слово, могу сказать «исчезни», «потеряйся» или... «отъебись, мудила».

Уж неизвестно, на что рассчитывал Клясов, посылая гопника матом, но реакция «чётких и дерзких» в таких случаях не отличается особым разнообразием.

Резко ускорившись, машина проехала вперёд гонщиков и встала, перегородив им дорогу. А из салона бодро выскочило пятеро полуголых парней. Манёвр был произведён настолько слаженно и быстро, словно парни неоднократно, пока не достигли совершенства, репетировали его в более непринуждённой обстановке.

Вся пятёрка спортсменов только налегла на педали, чтобы объехать машину, как дорогу им перегородили пятеро гопников. И не просто перегородили, а кинулись им навстречу.

Клясов получил от «мускулистого лица» два поставленных удара в голову и отрубился, сидя на велосипеде. Правда, рефлексы профессионального гонщика сказали своё слово, и Клясов в бессознательном состоянии проехал ещё метров десять, прежде чем рухнул вместе с велосипедом на асфальт.

Следующим упал Артём, ставший второй жертвой «мускулистого лица». Упал он рядом с Кокориным, который сам слез с велосипеда, опустился на асфальт и принял позу эмбриона, прикрыв голову руками.

Достойное сопротивление смогли оказать только Дима и Чавин. На Диму накинулось сразу двое, но он легко уклонялся от их ударов, приседая, отступая и смещаясь в сторону. Правда, сам он не предпринимал ни одной попытки ударить в ответ, а лишь просил парней отвалить от него.

А вот Чавин... Чавин отличился...

Он первым кинулся на подходящего к нему противника, вцепился ему в лицо и попытался выдавить ему глаза. Парень не растерялся и сбил руки Сергея вниз, к своей оголённой груди, о чём тут же пожалел, потому что Сергей, понимая, что сейчас ему настучат по голове, и не слишком полагаясь на свои способности в рукопашном бою, поступил просто, подло и со вкусом – он со всей силы вцепился в соски парня и начал их выкручивать.

Вопль раздался такой, что с ближайших деревьев поснимались птицы. А Чавин с садисткой ухмылкой продолжил выкручивать соски своего противника. Его руки, даром что тощие, как у всех остальных из команды, всё же были руками профессионального спортсмена, каждый день сжимали руль и хватка у них была приличной. От дикой боли несчастный парень совсем позабыл, что стоит ударить по маячившему перед ним лицу Чавина и всё закончится, и мог думать только о том, как бы поскорее оторвать от своей груди эти руки... Эти руки, руки прирождённого садиста, причиняющие столь мучительную, невыносимую боль, от которой темнеет в глазах...

Подскочив к Чавину, «мускулистое лицо» одним боковым в челюсть прервал страдания своего товарища и, присев на корточки над поверженным противником, заявил:

– Запомни, настоящие пацаны не крутят соски другим пацанам!

Из леса вышли двое раздосадованных гопника, погнавшихся за Димой. Один из них сказал:

– Этот длинный хмырь убежал. Даже ударить его не смогли.

– Забейте на него, – махнул рукой «мускулистое лицо», – мы обосновали этим лошкам, кто они такие, на первый раз с них хватит.

Хоть никто из гонщиков почти не пострадал, по возвращении ближе к вечеру домой Ежов всё равно пришёл в ужас, когда, едва он зашёл в дом, сидевшие перед телевизором Клясов, Кокорин и Артём синхронно повернули к нему свои лица, украшенные свежими кровоподтёками. Подняв крики, Ежов попытался выяснить, кто сотворил подобное с его подопечными, грозился вызвать полицию, но одно упоминание, что ближайшее отделение полиции находится в пятидесяти километрах от деревни, быстро охладило его пыл. Вдобавок, решил Ежов, нападавшие могли просто проезжать мимо на пути в какой-нибудь отдалённый посёлок и найти их будет нелегко.