Александр Проханов - Военные приключения. Выпуск 4

Некоторое время спустя он с удовлетворением зачитал оставшимся генералам очередной рескрипт на свое имя:

— «…Службу вашу не с тем отправляете, чтоб только простой долг исполнить, но паче о том ревнуете, чтоб имя ваше и заслуги сделать незабвенными». Все ясно, господа совет? Нашу настойчивость осадную, — Румянцев щедро делился единоличным решением сейчас со всеми, хотя на том совете и был в полном одиночестве, — одобряют. И поддерживают. Надеюсь, что более из нас, оставшихся, никто отныне не занедужит и что это успокоит тех, кто боялся державного гнева за выполнение долга своего. И заставит всех сделать все возможное, дабы оценка верховная наших ратных заслуг не пропала втуне! За работу, господа!

Легкая конница Берга вовсю тревожила пруссаков, постепенно отбирая у них контроль над жизненно важной артерией Кольберг — Штеттин.

В начале октября Берг у деревни Вейсенштейн разбил наголову отряд прусского майора Подчарли, пленив при этом и самого майора.

На подмогу Подчарли шел отряд де Корбиера. Увидев, что нужда в его подмоге уже отпала, Корбиер пытался отойти и избегнуть поражения. Но Суворов, подполковник конницы Берга, настиг его с эскадроном сербских гусар.

Платен попытался уйти из крепости. Румянцев вынудил прусского генерала к ретираде. Поначалу Платен отошел к Трептову, а затем начал движение на Гольнау, выдвинув арьергардом сильный отряд Корбиера.

Авангард этот Берг атаковал у самого Гольнау на открытой равнинной местности, раскисшей после ливней. Заболоченность, затруднившая наступление тяжелой русской кавалерии, позволила пруссакам заблаговременно приготовиться и открыть по наступающим огонь картечью. Построившиеся в каре прусские пехотинцы в подкрепление своей артиллерии давали залп за залпом, но русские шли прямо на свинцовый дождь и первой же атакой опрокинули каре.

Корбиер попытался спасти ситуацию, введя в дело кавалерию, но ему снова помешал Суворов, выведший своих гусар навстречу неприятельской лаве. Пруссаки были опрокинуты.

— Господин генерал, позвольте наказать этих дерзких русских. Всего несколько эскадронов драгун — и с ними будет покончено, — умоляли Платена его офицеры.

— Запрещаю, — отвечал Платен. — Если мы сейчас ввяжемся в бой, то на нас нападет Румянцев! Вы этого хотите? На войне случается, что нужно пожертвовать частью, дабы спасти все!

Платен недолго пробыл в крепости. Подошедший Фермор подверг Гольнау двухчасовой бомбардировке, но не решился на штурм из-за якобы чрезмерной укрепленности Гольнау и позволил пруссакам отойти.

Прусский командир — от греха подальше — перенес свой основной лагерь поглубже в лес, приказав все же закрепиться в крепости гарнизону, прикрываемому несколькими батальонами пехоты с приданными кавалерией и артиллерией. Прикрытие расположилось на мосту, ведущем из Гольнау. По приказу Берга Суворов с гренадерским батальоном смел всех этих прикрывающих, ворвался, взломав ворота, в крепость и, выбив оттуда гарнизон, гнал неприятеля до лагеря Платена.

Платен почел за лучшее отступить.

Осадный корпус в эти дни тоже не дремал. Румянцев оставил для сдерживания наступательных амбиций принца Вюртембергского пехоту Долгорукова, посла чего перешел на западный берег Персанты и принялся громить прусские посты. Расправившись с оными, русские войска двинулись к Трептову — выкуривать генерал-майора Кноблоха, отряд которого был направлен туда принцем Вюртембергским — для облегчения положения Платена.

Платен же, отступая на Штеттин, оставил в Трептове Кноблоха защищать свои коммуникации. Эта задача оказалась прусскому генерал-майору не по силам. Подвергнутый артиллерийскому обстрелу, он решил не дожидаться штурма и предпочел сдаться. В свой актив русские записали 61 офицера, 1639 солдат, 15 знамен и 7 пушек.

Румянцев с войсками вернулся в лагерь продолжить осаду Кольберга. Его корпус был усилен до тридцати пяти тысяч человек. Главная же армия была уведена Бутурлиным на зимние квартиры за Вислу в Мариенвердер. В помощь осадному корпусу фельдмаршал оставил корпус Волконского на Варте и корпус Чернышева в Силезии. Румянцев пытался критиковать подобное весьма неудачное расположение, но Бутурлин его доводов не принял.

Фридрих не жалел сил для поддержки Кольберга. Он усилил Платена отрядом Шенкендорфа, насчитывающего пять тысяч. Но это уже мало чем могло помочь осажденным. Румянцев, когда ему донесли об этом отряде, отвечал на вопрошающие взгляды своих генералов: