Георгий Тушкан - Первый выстрел

— А ты помолчи, дурак! — сказал пожилой офицер.

— Их благородие спрашивают, я и отвечаю. А живыми остаться, чай, всем охота.

— Довольно! Поговорили! — сердито сказал старший офицер.

Юра шагал храбро, а на душе скребли пять кошек, как выражался Сережа. Встреча с Гогой Бродским не сулила ничего хорошего. Убежать? Не выйдет. А если попробовать? Сердце забилось сильно-сильно. Он оглянулся. Серый следовал за ними сзади, на порядочном расстоянии.

— Ты что это волчонком на кусты поглядываешь? — спросил полковник. — Не советую. От пули не убежишь.

— Смотрю, где бы присесть по нужде.

— A-а, это пожалуйста… Пилявин, отойди с ним!

Юра подождал, пока трое ушли вперед, отошел к кустам. Пилявин стал рядом, не спеша скрутил цигарку и закурил.

— И долго ты будешь сидеть? — спросил он, почти уже докурив ее.

Юра встал.

— Слушай, — сказал он, — отпусти меня. Я тебе золотое колечко подарю.

— Да ты что, обалдел? — Пилявин поднял винтовку. — А ну живо вперед! Нашел дурака! Чтобы мне за тебя всыпали. Марш вперед по дороге! Руки назад!

— Ты же умный, — сказал Юра. — И ты за то, чтобы сдаться по амнистии, хотя ваше начальство и не хочет.

— Нашкодили, вот и не хочет. Только ты мне зубы не заговаривай. Вижу гуся по полету.

— Что ты видишь?

— Что ты разбойничать на дорогу вышел.

— А если я соврал?

— Как так соврал? Зачем?

— Чтобы отпустили…

— Так кто же ты? Может, их разведчик с наганом?

— Теперь оружие у каждого.

— И то верно.

— Куда ты направлялся?

— В Феодосию. Выменять продовольствие за золотое кольцо.

— Это у тебя-то золотое кольцо? Уморил! Хватит, поговорили. Шагай!

8

— А, старый знакомый! — И кавказский князь из контрразведки, которого Юра прозвал тогда Карлой, засмеялся, и его глаз еще больше выпучился. Он сидел за маленьким столиком, на котором светилась коптилка. — Каким ветром тебя сюда занесло? Что это ты так вырядился?.. Напрасно тогда мы отпустили тебя. Ходить ночью с отрядом против наших ты научился. Делать обыски ты тоже научился. А вот врать не научился… товарищ секретарь судакского комсомола! Сам видишь — я все знаю. В Судаке есть наши люди. Допрашивать тебя сейчас я не буду. Пусть с тобой поговорит Бродский. Он тогда, по-моему, с тобой не договорил… А пока посиди в яме.

В лесу под деревьями темнело четырехугольное отверстие ничем не прикрытой большой ямы.

Яма была глубокая. Юре просунули веревки под мышки и спустили вниз. В яме уже были другие узники. Худые-прехудые, кожа да кости. Но как ни обросли они и как ни были худы, Юра узнал Шуру Сандетова.

— Нас тут держат заложниками, — сказал Сандетов. — Нет ли чего-нибудь поесть?

Юра, успевший еще раньше сунуть кукурузную лепешку в карман, поделился с товарищем.

Говорили долго и никак не могли наговориться. На потемневшем небе уже стали видны звезды.

Но вот в яму спустили ствол дерева с набитыми поперек планками, приказали Юре вылезть и повели. Сопровождал тот же солдат Пилявин.

— Куда ведешь? — спросил Юра.

— В офицерский дом. В лесничество.

— Слушай, — прошептал Юра. — Если ты меня отпустишь, я тебе за это отдам золотой перстень.

— Брось трепаться!

— Украл у барыни в Ялте. Сумочку украл.

— Поди ты! А ну покажи…

Юра вынул толстое обручальное кольцо. Солдат взял, повертел его и сказал:

— Блестит. А золотое оно или позолоченное, без ювелира не скажешь. Но я жить хочу. Отпущу тебя — самого к ногтю возьмут…

Юра задал заранее обдуманный вопрос:

— Это правда, будто вы все хотите сдаться по амнистии, а полковник из контрразведки и капитан Бродский, боясь ответа за расстрел советского правительства Таврии, запрещают вам сдаться?

— А если и так, тебе-то какое до всего этого дело?

— Вас, дураков, жалко. Пропадете ни за что!

— Подумаешь, какой жалостливый выискался! И кто это сбрехал насчет расстрела советского правительства? Когда это было?

Юра коротко рассказал.

— Самое верное для вас — связать и полковника и Бродского! — закончил он.

— Да за такие разговоры, за такую большевистскую агитацию я тебя сейчас шлепну при попытке к бегству. Брось меня разыгрывать, провокатор чертов!

— Ну скажи, что мне сделать, чтобы ты мне поверил? Пойми! Эта встреча с Бродским для меня смерть. Понимаешь? Если уж умирать, так с музыкой. Понимаешь? Сам умру, но и эту сволочь уничтожу!

— Ей-богу, не пойму я, что ты за человек! Чего хочешь?

— Далеко еще идти?

— Не, сотня шагов!