Николай Асанов - Чайки возвращаются к берегу. Книга 1 — Янтарное море

И вот они оба бежали из «свободного мира».

В последний день отдыха Вилкс не подходил к приемнику. Лидумс понял: бережется! Боится еще чем-нибудь ранить сердце.

Возвращались в лагерь в приподнятом настроении. Даже переход в семьдесят километров, не пугал, — известно, по знакомой дороге и идти легче!

Ночью снова прошли мимо аэродрома. За железной проволокой шла деятельная учебная жизнь, взревывали и вдруг вставали свечой самолеты-истребители прямо над головами притихших путников, вспарывая молчаливое темное небо. Полыхали прожекторы, горели красным и зеленым посадочные огни.

На дневку залегли, оставив аэродром далеко позади. Об аэродроме Вилксу почему-то не хотелось разговаривать. В Англии уверены в полном преимуществе западной авиации над советской. Но то, что увидел Вилкс, лишало его этой уверенности…

Но когда на третий день достигли лагеря, настроение у Вилкса снова улучшилось. Больше всего его тешило, что они дважды прошли под самым носом у большевиков вдоль аэродромного поля! Страхи остались позади.

Перед уходом на «зимние квартиры» Лидумс предложил провести охоту на козуль. Пособнику будет приятно, если «гость» принесет с собой хоть маленький подарок… А ведь они собираются прогостить у своих хозяев всю зиму!

Маленькие стайки козуль в окрестностях лагеря попадались постоянно. Охотники в такие дебри не заходили, а сами «братья» в окрестностях лагеря не стреляли. Поначалу Вилкс и Эгле часто вскакивали среди ночи, заслышав громогласный вопль старого козла, вызывающего на бой молодых соперников, пока не убедились, наконец, что лесные звери для них безопаснее людей.

Для охоты отобрали автоматы с надульными глушителями — после нападения мирного охотника на Юрку все поняли, что лучше охотиться без лишнего шума.

Рано утром первого декабря охотники — среди них был и Вилкс — покинули лагерь. В бункере остались Эгле и вечно простуженный Мазайс. Мазайс решил, что от его кашля даже медведи разбегутся, а Эгле не разрешил идти командир.

Оделись легко — каждый понимал, что в тяжелых полушубках и пальто за козулями не угонишься, охотиться-то надо без собак, увидел — стреляй! Что добыл, то и твое.

Сначала шли по двое. Вилкс пристроился в пару к Делиньшу, он верил, что парень удачлив.

Скоро кое-кому и в самом деле повезло — послышались отдельные выстрелы, но Делиньш и Вилкс отошли уже километров на пять, не заметив ни одного следа, ни одного ощипанного куста, ни одного лежбища. А на востоке и на западе слышались глухие выстрелы «шмайссеров» с надульными глушителями, и это показывало, что удача бродит в стороне.

Внезапно Делиньш вытянулся, выглядывая из-за высокого кустарника вперед, на прогалину, подавая в то же время сигнал Вилксу, чтобы тот притих. Вилкс осторожно раздвинул кусты.

На прогалине, белой от свежего снега, стоял козел, насторожив уши и высоко подняв красивую рогатую голову. По опушке, на противоположной стороне прогалины, паслись самки. Гарем был большой, должно быть, козел старый боец, из тех, что так пугали по ночам Вилкса и Эгле.

Делиньшу действительно повезло: он вышел на стадо с подветренной стороны, и вожак пока не слышал запаха человека. Но что-то беспокоило его, может, отдаленные выстрелы, может быть, испуганное звеньканье птиц, которые всегда первыми замечают человека.

Делиньш выставил вперед автомат, шепнул:

— Я бью по козлу, вы стреляйте по козулям.

Вилкс встал рядом, прицелился и, едва Делиньш шепнул одними губами: «Начали!» — нажал на спуск.

Пули легли веером в снег, не долетев до козуль. Только в самый последний миг охотник успел упредить одну из высоко подпрыгнувших самок, та рухнула всем телом, потом вскочила снова и бросилась за другими, показывая белый «вымпел» короткого хвоста. Козел, пронзенный не одной, наверное, пулей, прыгнул в чащу и свалился.

Вилкс бросился за раненой козой. В пылу погони он не слышал ни крика Делиньша, пытавшегося остановить его, ни сигнального выстрела, сзывавшего охотников, он бежал, прыгая через пни, колдобины, промоины, не сводя глаз с единственного нужного ему следа, окрашенного кровью.

Козуля давно уже мчалась одна, отбившись от стайки, может быть, раненная смертельно, но еще подвластная инстинкту самосохранения.

Под снегом забулькала вода. Козуля пыталась еще спастись от преследователя и мчалась через болото, куда-нибудь на потайной островок, может, туда, где родилась и выросла, ни разу не встретив опасности.