Николай Асанов - Чайки возвращаются к берегу. Книга 2

— А… оттуда домой?

— Да.

— Это… не опасно? Я помню, после войны ты так долго ходил с вооруженными спутниками…

— Тогда я был еще на войне. Теперь я просто дома.

— Я могу поехать с тобой?

Он вдруг вспомнил совет Маккибина — легализоваться! И сказал:

— Я уезжаю в Москву сегодня. Если бы ты подобрала два десятка моих полотен, пусть и не самых лучших, и привезла их мне в Москву, мой путь домой был бы в два раза короче!

— Ты хочешь выставиться в Москве?

— Это, пожалуй, лучший вариант, — рассудительно ответил он. — Мои бывшие хозяева, вероятно, станут наблюдать за мной, пусть не сами, пусть чужими глазами. Но для них я должен остаться тем, кого они знали.

— Опять опасность, всегда опасность! — грустно произнесла она.

— Я действительно принадлежу к числу тех, кто заключил контракт на все пятьдесят лет объявленных и необъявленных войн, — напомнил он. — Но теперь я ухожу в резерв.

— Хорошо, я сделаю это. Но хоть позвонить по телефону ты иногда сможешь?

— Теперь, думаю, да!

— Я приеду по первому сигналу.

— Нам пора возвращаться, генерал ждет нас.

— Пожалуйста, не так скоро, — жалобно сказала она. — Я еще не привыкла к тебе, новому, чужому, а ты уже торопишь меня!

— Хорошо, мы пойдем так же медленно, и я буду слушать тебя.

— А о себе ты когда-нибудь расскажешь? — робко спросила она.

Он засмеялся, ответил:

— В одной стране действует закон: через тридцать лет после любого события все документы об этом событии извлекаются из архивов и предаются гласности. Но вот странность: к этому времени почему-то оказывается, что большинство документов исчезло! Начинаются расследования, споры, обвинения, но документов-то все-таки нет! Боюсь, что к тому времени, когда я смогу что-либо рассказать тебе, это будет уже неинтересно никому, кроме разве что наших детей!

Ее поразили последние слова: о детях. Она вдруг спросила:

— Ты в самом деле хочешь, чтобы у нас были дети?

— А ты? — прямо спросил он.

— Теперь — да! — так же просто ответила она. И пожаловалась: — Я иногда думаю, что, если бы они были, ничто не разъединило бы нас — ни ссора, ни недоверие…

— Кроме приказов генерала Егерса и полковника Балодиса! — засмеялся он.

— Важность этих приказов я бы не оспаривала! — улыбнулась и она.

И это было как мир.

Вечером Вэтра вылетел из Риги в Москву. Его никто не провожал. Самолет шел специальным рейсом, вне расписания. Вместе с ним летели два человека — полковники Балодис и Вавин.

На следующий день после отлета Вэтры в Москву оперативные работники Комитета госбезопасности доставили в Ригу вещи шпионов. Сопровождали вещи Граф и Мазайс. Они должны были после тщательного и всестороннего осмотра специалистами шпионского имущества доставить все это снаряжение владельцам.

В вещах Альвираса были бумага для нанесения тайного текста, химикалии для проявления тайнописи, одиннадцать листов чистой бумаги, содержавшей тайный текст, письмо на латышском языке на двадцати страницах, между строк которого был написан тайный текст, фиктивный советский паспорт, изготовленный в Западной Германии, со штампом прописки в Москве, печать УМВД по Московской области, фиктивные бланки командировочных удостоверений на русском языке, восемнадцать топографических карт районов Латвии и план Риги на латышском языке, шифры, коды, расписания радиосвязи.

Кроме бумаг находились восемь пакетов в пластмассовой упаковке, содержащие восемьдесят тысяч рублей советских денег; электроприборы для определения напряжения тока в сети и для проверки работы беакона; пистолеты, более десятка автоматов и патроны к ним; две портативные радиостанции; две ручные динамомашины для питания рации и зарядки аккумуляторов; много мелких предметов, даже спички, иголки, нитки, батарейки для карманного фонаря, медикаменты и тому подобное. Примерно таким же снаряжением был снабжен и Биль.

После обработки бумаг в имуществе шпионов выяснилось: важные письменные документы оказались у Альвираса. Среди них письмо-инструкция для Бертулиса. Силайс в нем писал:

«Сердечный привет руководству и всем борцам! С искренней радостью вместе с Зариньшем шлем самые сердечные и наилучшие пожелания каждому борцу в день независимости нашего государства — 18 ноября. Наши лучшие пожелания, которые мы можем передать друг другу, — все для Латвии!

…Запад примет бой в любую минуту, когда бы он ни начался. Единственно, кажется, что Москва не желает провоцировать Запад. Но Запад использует этот промежуток времени для вооружения. Когда Запад окончит подготовку, он будет сильнее коммунистов…