Николай Асанов - Чайки возвращаются к берегу. Книга 2

— Вы были в Латвии?

— Да, я прибыл оттуда осенью.

— Меня англичане предупреждали, что мы узнаем от их коллег много нового! — воскликнул один из респектабельных штатских. Мало того, он окликнул через всю комнату другого джентльмена, приютившегося у бара: — Райли, подите сюда, мистер Казимир рассказывает интересные вещи!

Тотчас же вокруг Лидумса, как журналисты вокруг интервьюируемой знаменитости, собрались почти все. Только Эал продолжал колдовать у бара, позвякивая шейкером и смешивая коктейли. Можно было понять, что он тут единственный младший по чину, остальные, возможно, и генералы тайной армии разведчиков.

— Чем вы объясняете эти таинственные провалы, мистер Казимир?

— Как вы установили, что наши английские друзья в Латвии провалились?

— Правда ли, что чекисты держат на жалованье тысячи граждан и приказывают им следить за каждым посторонним, появившимся в поле их зрения?

— Когда организовано национальное подполье в Латвии?

— Господа, господа! — Лидумс поднял руку. — Вы уже набросали мне полную шляпу вопросов!

— Да, да, господа, — вмешался полковник Росс, — давайте по порядку. Если мистер Казимир ответит и на наши первые вопросы, уже будет над чем подумать! Мы вас слушаем, мистер Казимир!

Малый Джон, поглядывавший на Лидумса с недовольным видом, совсем притих. Кто знает, что наговорит этот взбалмошный латыш? А вдруг примется выдавать те секреты английской разведки, о которых англичане предпочли бы помолчать?

Но он должен был признать, что Казимир держался великолепно. Спокойный, с высоко поднятой головой, выше всех ростом, он, как будто и не замечая этого, уже стал центром оживленной компании джентльменов.

— Из опыта нашей подпольной работы мы выяснили, что ваши люди приходят в устойчивый мир, не зная взаимоотношений в нем, пытаются вербовать помощников и проваливаются порой просто на том, что люди устали от войны. И еще одно: у ваших, да и у наших людей до сих пор нет правильного понимания того, что делается в Советской России. Нам еще кажется, что там голод, нищета, разруха, что там каждый второй или третий стремится бежать из ада, а ведь пора бы подумать и о том, что эта страна победила в величайшей войне. Так неужели нельзя представить, что она давно победила и разруху? В России провозглашена амнистия за преступления, совершенные во время войны, кроме самых крупных. Действие амнистии было даже продлено. И большинство лиц, адреса которых все еще хранятся в наших картотеках, повинились перед органами, устроены на работу. Я сужу об этом не только по личному опыту, но и по радиограммам наших сотрудников Тома и Адольфа, которые жаловались, что в одном случае их встречали как нежеланных гостей, в другом — травили собаками, в третьем — людей, к которым они шли, было невозможно найти. А люди, жаждущие спокойствия, естественно, подозрительны ко всему, что может их этого покоя лишить. И появление постороннего человека, да еще подозрительного, поскольку каждый заброшенный за кордон человек держится с опаской, ни новых обычаев, ни нового языка, языка административного, так сказать общественного, не знает, не знает цен на продукты, на сигареты, на вино, на автобус — а именно этим почему-то отличались все те люди, которых мы приняли в нашу подпольную группу, — вызывает внезапный и острый интерес. Очень тщательно подготовленный и хорошо вооруженный английский сотрудник Густав, заброшенный в Латвию весной прошлого года, утонул в реке Венте, по-видимому пытаясь бежать от заподозривших его в чем-то хуторян. Так, во всяком случае, передали о причине его гибели нашему руководителю Будрису преданные люди… — Казимир не забыл склонить голову, отдавая покойному долг памяти.

Было очень тихо. Даже Эал перестал позвякивать шейкером. Наконец один из самых видных штатских сказал:

— Продолжайте, мистер Казимир!

— Это случай трагический. Но есть и смешное. Например, наш отличный сотрудник Вилкс пришел со своими друзьями в Ригу. Они были снабжены в достаточном количестве советской валютой. Но кто-то их информировал не очень точно о подлинном соотношении денег и цен. И деньги им выдали самыми мелкими купюрами. Представьте усмешку человека, к которому они пришли в Риге и предложили пять тысяч рублей… пятерками. Но бутылка водки тогда стоила тридцать рублей, а пальто — тысячу-полторы. Вилкс рассказывал, что его предупредили перед засылкой, что человек с сотенным казначейским билетом может показаться подозрительным. Принявший его человек ответил, что он сам получает зарплату три тысячи рублей, так неужели кассир станет выдавать ему эти три тысячи рублями? И действительно, пожелай Вилкс купить себе одежду, он показался бы подозрительным со своими пачками пятерок!