Тогда все это было быстрей и проще, потому что Игнат охотился с карабином, который теперь валялся в углу пещеры, ненужный и забытый,— давно кончились патроны. В первый же месяц своей дикой жизни Игнат уже спал на этих шкурах возле угольев и тлеющего огня, и ему было тепло и уютно. Это жилище было особенно ценно еще и тем, что дым от костра вытягивался вверх и, скользя по сводчатому потолку, выползал через вход наружу. Струи воздуха обтекали скальный холм снаружи, и зимой, и летом, создавая такую тягу. Но огонь надо было разжигать только в одном месте, у стены. Это Игнат узнал случайно, когда однажды костер, который всегда до этого заполнял пещеру дымом, вдруг не задымил. Сперва юноша не мог понять в чем дело, но потом сообразил, проследив за струей дыма, и с тех пор разжигал огонь только у стены. Дым тянулся медленно, но выходил, а тепло от костра оставалось в каменных стенах, в полу, в душе человека.
Он принес тогда волчонка прямо в пещеру, накормил свежей олениной, обогрел, накрыв шкурами. В пещере выяснилось, что у того еще и поранена передняя лапа. Когда Игнат осматривал ее, звереныш отчаянно рычал, пытался укусить своего спасителя, но снова бессильно ронял голову на шкуры. Человек только промыл ему лапу водой, и волчонок сам потом зализывал рану. Она затянулась, заросла, но волк все-таки легко прихрамывал. Игнат так и звал его — Хромой, и зверь понимал, что это его имя. За два года они притерлись друг к другу, знали привычки и потребности каждого, возможности и способности, связанные с охотой. Охотились и кормились, конечно, вместе. И хотя Игнат никогда не ласкал и не гладил своего серого товарища, да и тот не ласкался к нему, они очень привязались друг к другу.
Первое время Игнат всегда жарил себе мясо на костре или варил в единственной посуде — солдатском котелке, происхождения которого он тоже не знал, как карабина, топора и некоторых других вещей, которые он принес с собой в рюкзаке. Он понимал, для чего они нужны, но не помнил, как они попали к нему. Он ничего не помнил...
Позже он стал есть мясо и сырым. Организм, молодой и сильный, требовал этого. Ведь другой пищи не было. Только мясо да ягоды и некоторые травы — он их высушивал и даже зимой добавлял в похлебку. Он знал и находил щавель, кислицу, зверобой, который заваривал как чай, еще кое-какие травы и ягоды: малину, морошку, чернику, бруснику, клюкву. Подчас он сам удивлялся, откуда знает, где видел все эти ягоды.
Хромой теперь был уже крупным и сильным волком. Легко, с первого раза убивал северного оленя, невысокое животное, которое можно было выследить здесь. Он резал жертву, нанося в горло глубокие и рваные, словно ножевые, раны. В те дни или ночи, когда они — человек и волк,— усталые и сытые после удачной охоты, отдыхали, Хромой мог, не шевелясь целый день, лежать на животе, положив голову на лапы, смотреть недвижимым взглядом на стену, на Игната, на выход из пещеры или на огонь. Но на огонь — только издалека. К огню он близко не подходил никогда. Игнат не мог понять: смотрит ли Хромой, видит ли его. Или просто спит с открытыми глазами? Зверь всегда был рядом, не отходил от Игната ни на шаг, видимо, считал его вожаком их небольшой стаи.
Игнат пошевелил палкой костер, и зверь мгновенно встрепенулся, поднял голову. Потом встал, медленно покружился на месте, царапая передней лапой каменный пол, и снова улегся, свернувшись у стены.
Широкоплечий и мускулистый от постоянной физической работы, без которой немыслима жизнь в лесу, Игнат сидел в накинутой на плечи оленьей шкуре и пристально смотрел на синие огоньки пламени, пляшущие в красной груде углей. Длинные каштановые волосы свисали до плеч, обрамляя смуглое, обветренное лицо, над верхней губой которого едва пробивался пушок.
Игнат смотрел на угли. Спать не хотелось. Он взял ошкуренный можжевеловый ствол и стал гнуть новый лук. Привязал и туго натянул тетиву, скрученную из высушенных жил оленя. Она была прочной и звонкой. Примерил стрелу, приложил и натянул. Лук понравился ему.
Наконечники у стрел были каменными. Он заготавливал их летом, откалывая плоские, длинные и острые пластины от кремня, который нелегко было найти, да и расколоть тоже.
Прежде, когда кончились патроны и Игнат впервые сделал для охоты лук, он еще изготовил несколько железных наконечников. Неделями обтачивал о камни он те кусочки, что нашел в своем рюкзаке: обломки клинка, может быть, сабли, пряжки для ремня, еще какие-то железки.
Но иногда раненый олень уносил стрелу с драгоценным наконечником. Оба охотника его преследовали, особенно старался Хромой, он был настойчив и неутомим, но нередко жертва ускользала вместе со стрелой... Так пришлось искать камни.
Читать дальше