Виктор Потиевский: Мертвое ущелье

Осмотрел стрелу, извлеченную из оленя, насадил на нее наконечник, который засел в туше глубоко, и его сначала надо было аккуратно вырезать и вытащить. Промерил оперение стрелы, сделанное из длинной лосиной шерсти,— оно было целым.

Он всегда таскал с собой до десятка таких стрел, носил за спиной колчан, сплетенный из бересты и выложенный изнутри кусочком медвежьей шкуры, чтобы стрелы увязали в длинном медвежьем мехе и не стучали при ходьбе.

Медведь был убит прошлой осенью, когда Игнат охотился с карабином. Тогда еще были патроны. Теперь, встретив следы и дух медведя, и Хромой и юноша уходили. Игнат не решался идти на этого могучего зверя с луком, а волк вообще не рассматривал медведя как добычу. И очень хорошо понимал все действия Игната и часто даже намерения. Иногда достаточно было одного быстрого взгляда, как Хромой в миг разгадывал то, что юноша собирался сделать, и действовал в согласии с ним.

Нередко Игнат разговаривал с ним, глядя ему в глаза. Может быть, больше для того, чтобы не забыть человеческую речь. Но порой говорил, что надо сделать, подавал команды. И зверь теперь знал немало таких команд. «Назад», «тихо», «вперед», «уходим», «лежи», и некоторые другие слова волк давно уже усвоил.

Вечерело. Сытый и довольный, Хромой спал на своем обычном месте, у стены, подальше от огня. Игнат сидел возле слабо мерцающего пламени и чинил свою обувку.

Он пришел в эти места с рюкзаком и карабином за плечами. Пришел босой, в рваной куртке и брюках, совершенно излохмаченных. Прошло немного времени и старательный, находчивый юноша тепло оделся в шкуры убитых им зверей. Все он делал очень просто, но удобно. Например, не помня, что такое ботинки, изготовил из медвежьей шкуры обувь. Вырезал овальные куски, загнул их по краям вверх — котелком, а по самому верхнему краю, проколов в один ряд отверстия, пропустил через них скрученную жилу, такую же, как для тетивы. Когда жила была затянута, обувь прочно держалась на ноге. Она была удобной и теплой — мехом внутрь. В качестве шила Игнат использовал шомпол для карабина, заточив один из его концов.

Сама пещера, где они обитали, находилась метрах в трех над землей, и от подножия холма к ней вела тропинка, изгибавшаяся по уступу скалы. Часто перед рассветом, когда Игнат и Хромой торопились на охоту, они не спускались по тропинке, а выйдя из жилища, с ходу прыгали на густой мшистый покров, устилавший подножие их скального холмика. Старые ели, поднимавшиеся из земли рядом с холмом, заслоняли вход в пещеру своими густыми лапами, и ее нелегко, и тем более не сразу, можно было обнаружить.

Кроме котелка у Игната были еще две емкости, похожие на бочки, примерно двухведерного объема каждая. Их он сделал уже после того, как построил стену из бревен. Топором вытесал дощечки и связал их толстыми прутьями. Он понял, что ему нужны такие бочки. Сначала он держал в них воду — из родника или из снега,— а потом стал их наполнять брусникой и клюквой и, добавляя воду, все время пил ягодный кислый настой. Иногда и Хромой подходил к бочке с ягодами и тоже пил кислую розовую воду.

А неподалеку был очень чистый родничок, он выходил из-под земли всего в ста шагах от их логова. Пожалуй, можно так называть их пещеру, потому что образ жизни, который они вели, хотя и был несколько очеловечен, все-таки во многом напоминал жизнь волчью.

К роднику они ходили вместе и летом, и зимой. Он не замерзал даже в сильную стужу. Напившись, человек набирал воду в котелок, им хватало одного котелка, они пили из него по очереди. А похлебку, которую варил Игнат в этом же котелке, он съедал всегда сразу и полностью. Хромой варева не ел — предпочитал сырое мясо.

Хотя волк сейчас был сыт и доволен удачной охотой, человек видел, что его серого брата что-то беспокоит. Он ворочался во сне, иногда тревожно поднимал голову. Ночь уже наступила, она была морозной и лунной, и Игнат знал, что тревожит его друга. Человек замер, вслушиваясь в ночную тишину, отложив работу, встал во весь свой высокий рост, почти доставая головой до свода пещеры, и быстро вышел на площадку перед жилищем. Подняв голову, взглянул на звезды — они были крупными и яркими. Обернувшись, увидел сидящего рядом с ним Хромого.

И вдруг откуда-то из-за дальнего сосняка, что стоит за двумя большими оврагами, до них донесся протяжный и певучий вой волка. Он был звонок и печален. И тотчас к нему присоединились голоса еще четырех волков. Игнат теперь хорошо различал и число голосов, и даже оттенки воя. Он видел, что чувствует Хромой, слушая зов сородичей, как реагирует на него, и сам начинал понимать эти интонации, в которых слышались и угроза, и надежда, и зов, и предупреждение...