Брет Гарт - Кларенс

Он подобрал поводья, снова пожал руку командиру бригады, отдал честь и вернулся к своему штабу.

Опустив голову, бригадный генерал Кларенс Брант помедлил, думая о хладнокровии своего начальника в этих тревожных обстоятельствах и о стратегическом маневре, при помощи которого он расстроил замысел неизвестного предателя. Затем его взгляд упал на запечатанный конверт, заткнутый за пояс. Он машинально вытащил его и сломал печать. Конверт был набит записями и документами! При виде их лицо его омрачилось и брови нахмурились. Он быстро огляделся по сторонам. Штаб дивизии уже уехал, капитан со своими санитарами продолжал работу невдалеке. Брант с трудом перевел дыхание: в руках у него был план лагеря и даже позиции, которую ему предстояло занять на следующий день, и подробный отчет о передвижениях, планах и численности всей дивизии — обо всем, что было решено на военном совете накануне сражения. Не было только никаких сведений об авторе или его намерениях.

Он поспешно сунул бумаги в конверт, но на этот раз положил его в нагрудной карман. Затем галопом подъехал к капитану.

— Покажите мне еще раз убитого, у которого вы нашли конверт!

Капитан повел его туда, где на траве, теперь уже в спокойной и пристойной позе, лежал труп офицера, который должны были унести с поля боя вместе с другими трупами. У генерала Бранта невольно вырвалось восклицание.

— Да это наш офицер! — сказал он быстро.

— Да, генерал. Говорят, это лейтенант Уэйнрайт, кадровый, из интендантского управления.

— Так что же он делал здесь? — строго спросил генерал Брант.

— Не могу понять, сэр, разве только пошел в атаку добровольцем. Наверно, хотел посмотреть бой. Говорят, лихой был парень, окончил Вест-Пойнт, южанин, к тому же виргинец.

— Южанин? — откликнулся Брант.

— Да, сэр.

— Обыщите его еще раз, — приказал Брант.

К нему вернулось обычное самообладание, и, пока капитан снова осматривал труп, он вынул блокнот и написал несколько строк. Это был приказ обыскать комнату лейтенанта Уэйнрайта и доставить ему все бумаги, письма и документы убитого. Затем он подозвал одного из солдат:

— Немедленно передайте вот это начальнику военной полиции. Ну как, капитан, — невозмутимо спросил он подходившего офицера, — нашли еще что-нибудь?

— Вот только это, сэр, — отвечал капитан, слегка улыбаясь и доставая небольшую фотографию. — Должно быть, ее тоже не заметили.

Он протянул карточку Бранту.

Глаза начальника так и впились в снимок, но выражение его лица не изменилось.

— Обычная находка, генерал. Всегда фотографии! Но на этот раз красивая женщина!

— Очень, — спокойно заметил Кларенс Брант.

Это была фотография его жены!

Он настолько владел своим голосом и движениями, что теперь, когда он ехал к себе на квартиру, никому не пришло бы в голову, что генерал Брант только что увидел фотографию жены, с которой порвал четыре года назад. Еще меньше можно было подозревать, какой жуткий страх он испытывает при мысли, что жена может иметь отношение к только что обнаруженной измене.

За это время он только раз получил о ней известие — от адвоката ее покойного мужа. Адвокат писал ему по поводу ее недвижимости в Калифорнии. Кларенс полагал, что она уехала к своим родственникам в Алабаму, где целиком посвятила себя делу конфедератов, готовая пожертвовать ради него даже всем своим состоянием.

Он знал также, что ее имя появляется в газетах Юга, что о ней пишут как о блистательной светской даме и даже советнице политических деятелей Конфедерации, но у него не было оснований думать, что она решилась взять на себя такую активную и отчаянную роль на войне. Он пытался уверить себя, что его тревога вызвана лишь воспоминаниями об измене капитана Пинкни и той роли, которую жена играла в калифорнийском заговоре, — в супружеской неверности он давно уже перестал ее подозревать. Но между этими двумя случаями было сходство, которое наводило на размышления. Несомненно, этот лейтенант Уэйнрайт был изменник, который поддался обычной софистике своего сословия, утверждавшей, что главное — верность родному штату. Но не было ли у лейтенанта других побуждений? Или фотография была только памятью о пленительной жрице восстания, которую знал убитый? Первое предположение могло скорее вызвать презрение, нежели ревность, но все же он почувствовал облегчение, узнав, что военная полиция не обнаружила среди вещей Уэйнрайта никаких компрометирующих бумаг. Дивизионному генералу он о фотографии не сообщил. Достаточно было разоблачить деятельность изменника, не упоминая о том, что могло свидетельствовать о прямом или косвенном участии жены в этой измене. Даже и в этом был уже немалый риск, но он не мог поступить иначе, не нарушив своего долга.