Рафаэль Сабатини - КАРОЛИНЕЦ

– Мистер Нилд, – повторил лейтенант, – квакер, продавец табака. – Ему даже почудилось, что на лице миссис Лэтимер отразился испуг, но в следующий миг он приписал это своему воображению и игр теней от садовой листвы за окном. Ее голос был ровен, когда она снова заговорила.

– Но что мистеру Нилду нужно от моего мужа?

Она говорила о Нилде, как о старом знакомом, что, впрочем, не показалось Миддлтону странным: за квакером ведь посылали к ее отцу. Возможно, она познакомилась с ним во время одного из визитов на Трэдд-стрит. Поэтому вряд ли, подумал Миддлтон, стоит сообщать ей об истинном положении дел.

– Наверное, что-то связанное с продажей табака, – уклончиво протянул он.

– О, в таком случае… – Миртль заколебалась, потом решительно заявила: – Пойду и скажу ему, что майора Лэтимера сейчас нельзя беспокоить.

Она уже начала спускаться по лестнице, оставив Миддлтона в затруднительном положении. Прав ли он, позволяя миссис Лэтимер видеться с человеком, которого фактически арестовали?

Он побежал за ней вдогонку.

– Нет, нет, миссис Лэтимер. В этом нет необходимости. Мистер Нилд подождет.

– Но, может быть, ему придется ждать целый час или даже два. Это невежливо.

– Умоляю, не беспокойтесь, мадам. Я ему передам.

– Но я бы хотела сама объяснить обстоятельства. Мы знакомы с мистером Нилдом и будем рады перемолвиться словечком. Я два дня не видела своего отца и хотела бы услышать, какие у него новости.

Еще больше введя в замешательство юного офицера, Миртль направилась в холл. Миддлтон последовал за ней. Чутье военного подсказывало ему, что все это не по правилам. С другой стороны, миссис Лэтимер была женой старшего офицера, главного адъютанта генерала. Что за беда, если она поболтает с Нилдом; тот, в конце концов, может оказаться ни в чем не замешанным.

– Где мистер Нилд? – спросила миссис Лэтимер.

– В библиотеке, мадам, но…

Однако Миртль, больше не слушая, прошла прямо в библиотеку и притворила за собою дверь. Здесь она прислонилась к косяку, обуреваемая дотоле подавляемыми чувствами.

Высокая, в коричневом платье, фигура мистера Нилда была точно такою же, как в прошлый раз. Он стоял у окна и глядел в сад. Некоторое время он продолжал стоять спиной к Миртль, хотя прекрасно слышал звук открывшейся и закрывшейся двери. Затем неторопливо, как человек, уверенный в том, что ему нечего бояться, повернулся, и Миртль вновь увидела его странное бородатое и безбровое лицо, столь непохожее на лицо капитана Мендвилла. Увидев Миртль, он порывисто шагнул вперед, и даже через всю комнату было слышно, как перехватило у него дыхание. Он быстро успокоился и поклонился, снова входя в свою роль.

Миртль тоже взяла себя в руки и подошла на несколько шагов. Ее волнение выдавал только хриплый, напряженный голос:

– Зачем вы сюда явились?

Мендвилл долго смотрел на нее испытующим взглядом, потом, будто найдя ответ на какой-то мысленный вопрос, принял смиренную позу и загнусавил голосом Нилда:

– Мадам, надеюсь, я тебе не помешаю. Мне велели обождать здесь майора Лэтимера.

Она издала возглас гнева и нетерпения:

– О! Неужели снова этот фарс? А как же ваше обещание, как же слово чести, которое вы мне дали, что не вернетесь в Чарлстон и не будете поддерживать связь с моим отцом до конца войны? Я вас не выдала, а вы солгали, приехали, а значит, солгали и во всем остальном. Значит, ложью было и то, что вы приезжали исключительно из-за больного отца. Мои предположения были верны, и доказательством тому ваше возвращение. Вы – шпион! И вы сделали меня своей соучастницей. Соучастницей шпиона!

– Миртль! Ради Бога! – заговорил он нормальным голосом.

Но она негодующе продолжала:

– А мой отец потворствовал всему этому, не заботясь ни о моих чувствах, ни о моей чести.

Он слегка наклонил вперед голову и сказал спокойно:

– Ваш отец – верноподданный короля.

– Да, он верен королю, и больше ни единому человеку на свете. – Миртль подошла к стулу и бессильно опустилась на него. – О Господи! Вы оба воспользовались моей глупостью. Теперь я понимаю, кем была. Несчастная дура!

Он приблизился к ней сзади и положил руки на спинку стула. Руки его, как и лицо, были окрашены чем-то коричневым. Он легонько дотронулся до ее плеча, она вздрогнула и отпрянула. Ошибиться было невозможно – его прикосновение вызывало у нее омерзение. Миртль тотчас встала, повернувшись к нему лицом.

– Ваша наглость зашла так далеко, что вы пришли сюда, в этот дом! Что вам здесь надо?