Александр Казарновский - Поле боя при лунном свете

«Это вряд ли, – подумал я. – Как они могут заподозрить, что у «Мучеников Палестины» есть свой человек в их поселении? Но все-таки проверить надо. А каким образом?»

Я позвонил Халеду и всё ему рассказал. Он принял следующее решение: ликвидацию Турджемана отменять не будем. Если до вечера положение не прояснится, «Cоюз Мучеников», хотя и возьмет на себя ответственность за теракт, но о том, что это месть за Хамада, пока ни слова. А я тем временем попытаюсь что-нибудь разузнать. Для этого мне нужно самому выйти на кого-то из них – все равно на кого. Начнем со Штейнберга. Единственная проблема – если они все же пытаются таким способом выявить нашего агента в поселении, то как бы мне не засветиться.

Минут сорок я сидел в своем дурацком караване и курил сигарету за сигаретой, размышляя, как поступить. Мне пришло в голову, что я напоминаю главаря «ОАС» из романа Фредерика Форсайта «День шакала». Там этот генерал, не помню, как зовут, сидит в своем кабинет, сгущая облака табачного дыма и обдумывает, как бы это организовать убийство де Голля в условиях, когда оасовская гвардия нашпигована агентами тайной полиции. Я решил, что, если Аллах посылает мне такую ассоциацию, то это неспроста, и пошел к книжной полке взять «День шакала» – вдруг через него мне Аллах ненароком подкинет какую-нибудь идею.

Я уже протянул руку за желто-зеленым «пейпербуком» на английском языке, как совсем рядом, в нескольких десятках метров от поселения началась пальба. Я вздрогнул и машинально повернулся к окну. Оттуда на меня смотрел желтый зрачок ракеты. Я, не отрывая от него глаз, снял с полки книжку и, взглянув на нее, обнаружил, что это не Форсайт, а стоявший рядом томик Агаты Кристи. Что ж, если полагаться на помощь Аллаха, то уж до конца. С этой мыслью я уселся обратно в кресло и наугад раскрыл книгу. Это были «Убийства по алфавиту», почти самый конец, то место, где Пуаро разоблачает преступника, который ради убийства из корыстных соображений, пытаясь запутать следствие, делает его одним из ряда убийств, якобы совершаемых неизвестным маньяком в алфавитном порядке. Мое внимание привлекла фраза: «Как можно спрятать иголку? Воткнуть ее в подушечку среди других иголок. Как можно спрятать убийство? Поместить его среди других убийств». Вот оно! Как явиться к Штейнбергу с расспросами, не возбуждая его подозрений? Надо стать одним из многих, которые в этот день сунутся к нему обсуждать его подвиг. А как сделать, чтобы они сунулись? Обзвонить или обежать всех и рассказать? Не годится. «А откуда ты знаешь?» «От Илана». «А ты откуда знаешь?» «От Илана». Нет, нужно найти какого-нибудь сплетника и рассказать ему, чтобы он в свою очередь рассказал уже всем. А я пока побуду в тени. Ну да! Попробуй, найди сплетника в поселении, где уже фраза о том, что у Шимона или Рувена нога чешется, рассматривается, как «лашон а-ра», злословье… Погодите-погодите! Значит, Шимон и Рувен? Рувен – так зовут Штейнберга, а вот Шимон… Есть! Шимон – вот, кто мне нужен! У этого язык без костей. Сообщить ему – и завтра все поселение будет звонить Штейнбергу. Так оно и вышло. Звонить-то звонили все, а пришел один я. Мне надо было видеть, как воспримет Штейнберг сообщение о том, что убили Турджемана. Поскольку я знал, на какое время назначено покушение, отсчитал еще минут двадцать и заявился. Увы! Штейнберг еще ничего не знал. А может, и не увы – так даже лучше – увижу первую реакцию. Вот сейчас зазвонит телефон… Телефон действительно зазвонил, но Штейнберг почему-то не стал подходить к нему, очевидно, не захотел покидать пост, а отправил меня. И вот тут-то я и совершил свою чудовищную ошибку: мне так нужно было, чтобы это был Турджеман, я так хотел, чтобы это был Турджеман, я так ждал, что это будет Турджеман и никто другой, что, даже не вслушавшись в имя…

Теперь с этим молдавским придурком. Счастливый случай: зашел в гастроном купить бутылочку колы и вдруг слышу – из кабинета Дамари несутся вопли. Подошел поближе. Послушал. Замечательно! Этот рабочий – не помню его имени – уезжает. Значит, в старых эшкубитах, которые влево от гастронома, теперь никто не живет. Можно спокойно, когда захочу, привезти в Ишув нашего человека, забросить его в эшкубит, где раньше жил молдаванин, и пусть ждет ночи, чтобы тихо выйти и прирезать Коэна. Но «когда захочу» не получилось. Не успел молдаванин выйти из магазина, как слышу – Дамари начал куда-то названивать, договариваться, чтобы назавтра (!) ему прислали нового рабочего. Получилось, что у меня в распоряжении всего одна ночь. Я быстро позвонил ребятам и помчался в ближайшую деревню. Туда мне подбросили какого-то типа, надев на него кипу и решив, что так он сойдет за еврея. Для солдат с блокпоста он, конечно, сошел, тем более что меня они знали и считали жителем Ишува, так что в моего спутника не особо вглядывались. Однако, он со своим крупнозернистым лицом мог бы вылезти из эшкубита лишь дождавшись ночи и пустых улиц. Да и нечего ему было бы раньше на этих улицах делать, учитывая задание, которое он получил. А самому мне надо было срочно смываться из Ишува, чтобы обеспечить себе алиби. Пусть сделает дело и выбирается назад в одиночку. Не так уж это сложно – следят, в основном, за тем, чтобы в поселение не вошел кто чужой, а не за тем, чтобы не вышел. Так что, пока не обнаружили труп Коэна, он мог сто раз уйти. Иными словами, все было отлично продумано. Ну, кому могло прийти в голову, что этот румын возьмет и попрется обратно?!