Джеймс Купер - Том 7. Моникины

— Достаточно, чтобы доставлять другим неприятности, а нас выставлять в самом глупом свете, — ответил мистер Прямодушный. — Мы молодая нация, сэр Джон, сравнительно небольшое население рассеяно у нас на огромных пространствах, и, как вы знаете, мы отделены от других частей Моникинии широким поясом океана. В некоторых отношениях мы похожи на сельских жителей и обладаем их достоинствами и недостатками. Пожалуй, ни одна нация не может похвастать столь большим количеством разумных и глубоко достойных граждан, но есть у нас и клика невежд, которая, преклоняясь перед престижем более старых наций, жаждет быть тем, чем по самой своей природе, образованию, манерам и способностям они еще не могут стать. Короче говоря, сэр, мы впали в грех, свойственный всякому молодому обществу, — в грех подражания. К тому же у нас это подражание не всегда удачно, так как оно по необходимости основывается на описаниях. Если бы зло ограничивалось только светскими нелепостями, над этим можно было бы посмеяться, но, к сожалению, у нас, как и везде, проявляется то врожденное стремление чем-либо выделиться, которое особенно свойственно как раз тем, кто менее всего способен достичь чего-либо, кроме вульгарной известности. И вот те, кому досталось богатство, но не дано блеснуть ничем иным, кроме того, что идет от богатства, присваивают себе право презирать всех, кто менее счастлив в этом отношении. Обуреваемые жаждой быть первыми, они заимствуют свой образ мысли у других государств и в особенности у Высокопрыгии, которая служит идеалом для всех тех, кто в противоположность деспотизму монархии стремится учредить деспотизм касты, а потом поносит тот самый простой народ, который создал их благосостояние, упрямо отказывая ему в сколько-нибудь существенном расширении его основных прав. Помимо этих претендентов на первенствующее положение, у нас еще есть политические доктринеры.

— Доктринеры? Может быть, вы объясните, что это такое?

— Доктринер, сэр, принадлежит к политической школе, которая твердо держится теорий, созданных для оправдания ряда случайных фактов, примером чему может служить Высокопрыгия, наш великий образец. Мы у себя находимся в особом положении. Здесь факты — я имею в виду общественные и политические события — обычно намного опережают взгляды, по той простой причине, что факты идут своим путем, в то время как взгляды находятся в тисках обычаев и предрассудков. А в Старом Свете, наоборот, взгляды — я имею в виду передовые, лучшие взгляды — намного обгоняют факты, поскольку развитие фактов задерживается обычаями и личными интересами, а взгляды развиваются под влиянием науки и самой необходимости перемен.

— Позвольте мне заметить, бригадир, что ваши учреждения представляют собой весьма разительное следствие подобного положения вещей.

— Но они же более причина, нежели следствие. Взгляды, взятые в целом, всегда движутся вперед. И здесь они — повторяю, взятые в целом — даже дальше ушли вперед, чем где бы то ни было. Образованию нашего общества благоприятствовал случай, и с момента его возникновения события шли столь стремительно, что моникинское сознание не поспевало за ними. Таково поразительное, но вместе с тем несомненное положение вещей у нас. В других моникинских странах вы видите, что взгляды пытаются опрокинуть глубоко укоренившиеся обычаи, освободить факты из тисков наследственных интересов. А здесь вы видите, что факты тащат за собой взгляды, словно хвост, который развевается за воздушным змеем [19] Можно подумать, что бригадир Прямодушный недавно посетил нашу собственную счастливую и высокопросвещенную родину. В Нью-Йорке негр пятьдесят лет назад был рабом и не имел права вступать в брак с белой женщиной. Однако действительность ушла вперед, и вслед за другими привилегиями он получил право считаться в этом вопросе только со своим собственным вкусом и, насколько это касается его самого, поступать по своему усмотрению. Таков факт, но тот, кто осмелится заговорить о нем, рискует тем, что взгляды окружающих перебьют ему все стекла в доме! (Примеч. издателя). . Что касается наших чисто светских притязаний и сумасбродства, как бы они ни были нелепы, они все же, в силу необходимости, не выходят за пределы небольшого и, в общем, незначительного круга, но вот дух доктринерства — это гораздо серьезнее. Он подрывает взаимное доверие, наводит повсюду свои порядки, зачастую совершенно невежественно и стихийно, и заставляет государственный корабль плестись так, как будто он тащит на буксире драгу.