Михаил Белов - Полюс холода

— Ну-ка, Николай, приведи его сюда, — распорядился Ветлужанин.

А собаки, злобно рыча, продолжали кататься по земле.

— Достойный противник у Грея, — вслушиваясь в рычание собак, сказал Ветлужанин.

— Это Буйвол, — кивнул головой Левченко на Лагутина. — Во всем районе не было сильнее собаки. Хватка мертвая.

— Сохраняй собак надо, — сказал Кун.

Охотник поднялся и принес два ведра воды.

— Разнимай будем, — сказал он Ветлужанину.

Первое ведро выплеснул Ветлужанин, второе сразу же за ним — Кун. Собаки отскочили друг от друга. Ветлужанин схватил Грея за ошейник, Кун поймал Буйвола на аркан.

Под конвоем привели Старкова. Его усадили рядом с Лагутиным и Щеголем.

— Что с ними делать? — спросил Олонко.

— На самолете отправим в Оймякон, — ответил Ветлужанин. — С утра в Голубую долину съездим. Может, еще четвертого на заимке схватим.

Кун сидел сгорбившись и, ни к кому не обращаясь, повторял одно и тоже:

— Ай, худой люди! Ой, худой люди!

В землянку проникал тусклый свет. Ирина очнулась и обвела глазами убогую обстановку. Увидев пилу, обрадовалась. Вспыхнула надежда вырваться из плена. Но, вспомнив, что руки и ноги связаны, тяжело вздохнула. Как же добраться до пилы?

Ирина перевернулась на бок, потом на спину, кое-как присела, затылком уперлась в стенку и согнула колени; «Теперь попробую передвинуться на край топчана и свесить ноги», — решила она. Проделав все это, девушка встала на ноги, но двигаться не могла. «Надя давно бы уж выбралась», — подумала она и, опустившись на пол, начала медленно двигаться в угол. Вот и заветная пила. Верхняя ее ручка была зажата между двумя жердями стены. Ирина повернулась спиной к пиле, поднялась на ноги и осторожно стала водить веревкой по зубьям…

Выскочив из землянки, Ирина зажмурила глаза от яркого света. Закружилась голова. Одеревенелые ноги плохо слушались. Кое-как выбравшись на знакомую дорогу, она медленно побрела в Комкур. В лагерь Ирина идти не решилась — боялась встретиться с отцом.

В конце июля группа Соснина, в которую вошли Надя и Кун, перебазировалась на высокогорную наблюдательную станцию. Две палатки поставили на широкой ледяной террасе на высоте двух тысяч пятисот метров. Здесь вечная зима. Толстый слой снега ослепительно сверкает на солнце. В погожие дни с террасы хорошо просматриваются окрестности. По утрам внизу, в долинах, ползет туман, часам к десяти он разрывается на клочья и исчезает. Сразу же перед взором открывается чудесный вид на зеленые долины, горы, на сверкающие ленты рек. Видно и озеро, на берегу которого находится лагерь экспедиции.

В начале августа неделю шел густой снег. Временами крупный град часами барабанил по палаткам.

«В долине сейчас двадцать пять — двадцать шесть градусов тепла, — заносил в дневник Соснин, — а у нас, в горах, — минусовые температуры. Но не это удивляет. Снег в самый жаркий месяц года — вот что заставляет призадуматься. Очевидно, на какой-то определенной высоте снегопад превращается в дождь. Чтобы выяснить это, решили провести наблюдение на разных высотах. Результат получили такой: на высоте две — две с половиной тысячи метров идет снег; на высоте тысяча четыреста — тысяча пятьсот — снег вперемежку с дождем; на высоте тысяча метров — дождь. Данные полностью подтверждают первоначальные предположения. На Полюсе холода есть все условия для жизнедеятельности ледников. Ларчик, как говорят, открывается просто: в горах круглый год выпадают твердые осадки, которые питают ледники».

Вечером двадцать третьего августа члены Сунтар-Хаятской экспедиции последний раз собрались у костра. На следующий день они покидали горы.

Солнце уже зашло. Синие тени легли в ущельях скал. Только вершина Сунтар-Хаята долго еще пламенела в красноватых отблесках заката. Наконец и она потухла. На потемневшем небе зажглась первая звезда. Наступила ночь. Люди сидели молча. Перед ними ярко пылал костер. Ни один звук не нарушал торжественной тишины.

Соснин оторвал взор от огня и взглянул на товарищей.

— Давайте споем, друзья, — сказал он и тихо запел.

Песню подхватила Надя, за ней другие.

Желтое пламя костра озаряло вдохновенные лица людей. Темное небо глядело на них и, казалось, в такт мелодии зажигало звезды одну ярче другой. А в горах эхо вторило песне.

Между песнями люди вспоминали будни экспедиции, и никому не хотелось покидать гостеприимный костер. Всем казалось, что в тот вечер он горел особенно ярко…