Сергей Карпущенко: Рыцарь с железным клювом

Так вот, ничего умней Володя не придумал, как поднять свой пистолет и прицелиться в тщедушную фигуру старика. Выстрел он хотел, конечно, изобразить губами и языком и только щелкнул им (что получалось у Володи обычно очень громко), как вдруг раздались треск и шум куда более сильные, чем щелчок Володи. Но этого мало! Едва Володя поднял пистолет и «выстрелил», как старичок упал и растянулся на асфальте, точно мертвый. С головы его слетела шляпа, палка отскочила в сторону, упала и авоська, а картошка раскатилась из нее, подпрыгивая наподобие «арабских» мячиков, в разные стороны. Старик остался недвижим, и Володя понял, что подстрелил его.

— Что ты наделал?! — вскрикнула Иринка и бросилась к старику.

Володя же, опешивший, испуганный, помертвевший от страха, стоял на месте, точно прилип к асфальту. Он смотрел на то, как Иринка подбежала к старику, зачем-то стала теребить его за плечи, как старик вдруг что-то промычал, а потом зашевелился. И Володино сердце вздрогнуло от радости: «Жив! Не убил!» Ноги мальчика вновь обрели способность ходить, и Володя кинулся к «поверженному выстрелом» незнакомцу.

— Вам плохо?! Где болит?! — быстро спрашивала Иринка испуганным голосом, бросая на Володю негодующие взгляды: «Все ты виноват!»

А между тем старик совсем ожил, Володя помог ему подняться, надел на его голову шляпу, подвел к скамейке, усадил на нее старика и только тогда разглядел проводок слухового аппарата, что из кармана полосатого пиджака змеился к большому, заросшему волосками уху.

— Вы меня, пожалуйста, простите... — тихо сказал Володя, пока Иринка собирала картошку старика.

— Что? Что?! — громко спросил старик, тяжело дыша. — Говорите громче ничего не слышу! Простить?! За что простить?!

— Ну... — замялся Володя, — ведь это я вас... напугал...

Старик вдруг рассмеялся скрипуче и неприятно:

— Нет, милый! Это ноги у меня прощения должны просить — совсем не носят, костыли! — И он снова рассмеялся.

Иринка, собравшая рассыпанную картошку, подтащила авоську к скамейке и сказала:

— Ой, тяжелая какая! Зачем вы так много накупили?

— А как же! — искренне удивился старик. — Дешевенькой купил по случаю — запасся! А то ведь я один живу, как сыч, — часто по магазинам бегать не могу, силенок нет, и ноги заплетаться стали. Вот, споткнулся — незадача!

В облике старика, в его голосе было что-то трогательное, даже жалкое, к тому же Володе до сих пор было ужасно стыдно осознавать себя виновником происшедшего (ведь напугал же своим дурацким выстрелом!), поэтому он предложил решительно:

— А давайте я вам картошку до дому донесу! Вы где живете?

Но старик почему-то воспринял предложение Володи без особой радости, с опаской даже.

— Что, что? — не расслышал он вначале слов Володи, и мальчику показалось, что он лишь притворился глуховатым. И лишь после того, как Володя повторил предложение, старик согласился, но неохотно.

«И чего я набиваюсь? — подумал Володя. — Старикашка, видно, вредный...»

Но Иринка уже помогала старику подняться, чтобы вести его домой, и Володе ничего не оставалось, как поднять с земли тяжелую авоську и следовать с ней в сторону парадной дома, на которую указал старик.

Старик, как оказалось, жил в соседнем подъезде Володиного дома, и это сильно поразило мальчика — как он мог не видеть этого старика прежде? Володя даже спросил дорогой у незнакомца, давно ли он здесь живет, и получил ответ: «Всю жизнь». И Володя, услышав это, очень удивился, но промолчал.

Подниматься пришлось на шестой этаж, и поднимались долго. Старик часто останавливался, говоря каждый раз: «Ой, не могу!» — тяжело дышал и рукой груди касался. Познакомились. Звали старика Иваном Петровичем, и во время одной из остановок он спросил у Володи:

— А пистолетик свой ты мне покажешь?

И вопрос этот был для мальчика так неожиданен, что Володя опешил: «Зачем просит?!» Но он все же вытащил из кармана свое оружие и протянул пистолет старику. Тот долго крутил его в руках, чему-то посмеивался, прицелился даже, и было видно, что держит он пистолет по-свойски, будто отлично знает, как обращаться с ним.

— М-да, хорошая машинка, — наконец проскрипел старик. — Первая модель браунинга, если не ошибаюсь. Калибр семь шестьдесят пять, девятисотого года модель. Все точно? А?

— Я не знаю... — промямлил озадаченный Володя. Он действительно не знал таких подробностей.

— Не знаете! — то ли возмущенно, то ли удивленно воскликнул старик, который в Володиных глазах становился все более загадочным. — А знаете ли вы, что из такой игрушки восьмисантиметровую сосновую доску с пяти десятков метров прошить спокойно можно?!