Луи Буссенар - Похождения Бамбоша

— Значит, ты побудешь с Жаном вплоть до нашего возвращения, правда, Мари?

— Да, Жермена.

— И ни на минуту не отлучишься от нашего милого крошки?

— Ни на минуту, ни на секунду.

— В таком случае, дорогой, — Жермена обернулась к мужу, — я поеду с тобой в театр.

Ее супруг, молодой человек лет двадцати пяти, рослый, крепко скроенный, с утонченно красивым лицом, мягко улыбнулся и устремил на жену долгий преисполненный нежности взгляд.

— Если бы я не знал, какая ты обычно храбрая, моя Жермена, я бы посмеялся над тобой, — произнес он ласково.

Говорил он без акцента, совсем не грассировал — речь русского или уроженца Турени [1] Турень — в прошлом — провинция Франции с центром в г. Туре, присоединенная к королевским владениям в начале XIII века; впоследствии на землях этой провинции был образован департамент Эндр-и-Луара. .

— У нас восемь слуг, — продолжал он, — да к тому же старина Владислав, он почти член семьи, и еще Фанни, гувернантка нашего обожаемого дофина [2] Дофин — первоначально: сюзерен провинции Дофине, потом — старший сын короля Франции, наследник престола. . Сама подумай, что может ему угрожать, чего ты боишься?

— Ты прав, Мишель, я сумасшедшая! — тоже заулыбалась молодая женщина. — Но мы столько выстрадали! Разве я смогу когда-нибудь забыть мучения, выпавшие на нашу долю до свадьбы?

— Наши враги либо умерли, либо исчезли неведомо куда… Мондье убит. Бамбош постоянно в бегах — ему не до нас. Остальные — на каторге или в тюрьме.

— Да. — Жермена вздрогнула, явно вспомнив что-то ужасное. — Я все это и сама себе повторяю. Но бывают моменты, когда, охваченная непроизвольным страхом, я с трудом верю нашему счастью и опасаюсь, будет ли так всегда… Вот почему мне тяжело покидать наш уютный дом, где нам с тобой так хорошо вдвоем… А теперь и втроем… — Ее полный любви взгляд устремился к колыбели, где спал младенец.

— Ты права, любимая. Однако с какой бы иронией я ни относился к своему титулу и званию, не могу до конца забыть, что я — князь Березов, русский дворянин, и моя жена, урожденная Жермена Роллен, — княгиня Березова. Время от времени мы обязаны появляться в высшем обществе.

— Да, Мишель. И поэтому я, положась на крепость стен вокруг нашего особняка, на верность наших людей, заручившись присутствием моей сестры Марии, отправляюсь с тобой в театр «Водевиль».

— Можно подумать, — засмеялся в ответ князь, — что в глубине души ты боишься, как бы у нас не похитили Жана. Но кто бы стал это делать? Зачем? С какой целью?

— Да, ты прав… Я совсем обезумела. Едем!

Она склонилась над сладко спящим ребенком, обняла его с порывистой и страстной нежностью, поцеловала и обратилась к сестре:

— Клянись не оставить его ни на минуту!

— Жизнью клянусь! — заявила девушка, усаживаясь у колыбели.

— На каминной полке в нашей комнате лежит заряженный револьвер, — рассмеялся князь. — В случае опасности тебе есть чем защищаться, Мария.

Пять минут спустя роскошный экипаж уже вез молодых супругов по улицам Парижа.

Это действительно была превосходная пара. Он — ласковый гигант, добряк, как все физически сильные люди. Она — ослепительная красавица, с кожей, нежной, как лепесток лилии, с глазами цвета барвинка, волосами чернее воронова крыла и перламутровыми зубками меж коралловых губ.

Простая работница, ставшая княгиней, Жермена не переняла дурацких ужимок, свойственных парвеню [3] Парвеню — выскочка (фр.). , но осталась такой же, как была, сохранив и скромность, и свое неизменное добросердечие.

Они с мужем были влюблены, как и в первый день после свадьбы, и жили, презирая всяческий этикет. Обращаясь, как бедняки, друг к другу на «ты», они скандализировали своих лакеев и так называемых «людей из общества» полным пренебрежением ко всякого рода церемониям.

Поженившись всего два года назад, супруги после пережитой ими ужасной драмы, не теряя времени, сразу же обзавелись ребенком, маленьким Жаном, которого князь Березов шутя называл своим дофином. По словам его отца, матери и юной тетушки Марии, Жан Березов был самым красивым мальчиком на свете. И, вероятнее всего, это была чистая правда.

Не стоит и говорить, что от малыша все были без ума — его любили и баловали. Не составлял исключения даже мужик Владислав, чьи огромные сапоги, розовая рубаха и громадная борода лопатой нисколько не пугали ребенка.