Густав Эмар - Морские цыгане

— Я уже получил жалованье вперед.

— Как вперед?

— То есть, — сказал Агуир с замешательством, — капитан по моей просьбе дал мне вперед сумму, которая была мне нужна.

— Хорошо! — сказал граф с насмешливой улыбкой. — А насчет меня что вы предприняли?

— Я предложил капитану взять вас, выдав вас за моего земляка, заблудившегося у этих берегов и преследуемого ненавистью испанцев. По моей рекомендации капитан вас берет, но прежде хочет вас видеть.

— Это справедливо; где его найти?

— В Сакрифичиосе, он ждет нас к четырем часам, я приготовил лодку.

— Очень хорошо! Теперь моя очередь, — сказал молодой человек, положив на стол связку бумаг.

Глаза Агуира засверкали жадностью, он придвинул свой стул и наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть.

Марсиаль — мы сохраним ему это имя — развязал ленту, связывавшую бумаги, и начал раскладывать их, говоря:

— Счет дружбе не мешает, сдержите ваши обещания, и я сдержу свои; вот купчая на тот дом, в котором вы живете, вот еще пятьдесят тысяч ливров банковскими билетами, пересчитайте.

Матрос с возбужденным трепетом схватил бумаги, которые подал ему молодой человек, и принялся рассматривать их с самым пристальным вниманием.

— Все верно, — сказал он.

— Теперь, — продолжал молодой человек, — вот расписка на пятьдесят тысяч ливров, но вы можете получить их только по возвращении во Францию по аттестату, написанному мною, в котором значится, что я доволен вашими услугами; возьмите. Вы видите, что я держу свои обещания, как вы держите ваши. Одно последнее слово, для того, чтобы между нами не было недоразумений: если вы хотите служить вашим друзьям во вред испанцам, это меня не касается, так как и вы не должны интересоваться причинами моего поведения. Помните только, что вы принадлежите мне, что мы ведем открытую игру без хитрости и без измены и что вы обязаны мне безоглядно повиноваться.

— На один год, — ответил матрос.

— До того дня, когда вы вернетесь во Францию.

— Это решено.

— Да, но запомните хорошенько мои слова, мэтр Агуир, вы меня знаете достаточно хорошо, не правда ли, чтобы быть убежденным, что при первом подозрении я прострелю вам голову?

— Угрозы бесполезны, — ответил матрос, пожимая плечами, — моя выгода — самое надежное ручательство вам за мою верность.

— Хорошо, я подумал, что, может быть, вы никогда не вернетесь жить в Веракрус и что, следовательно, подарить вам дом довольно бесполезно. Поэтому я прибавил к обещанной сумме двадцать тысяч ливров в придачу, оставив вам в собственность этот дом.

— Благодарю, я сдал его внаем сегодня утром на пять лет и взял плату вперед.

— Я с удовольствием прихожу к выводу, что вы знаток в делах, — сказал Марсиаль, смеясь, — это ручательство для меня, спрячьте все эти бумаги, теперь мы пойдем, когда вы хотите.

— Сейчас, если вы желаете.

— Хорошо, сейчас.

Они вышли. Уходя, молодой человек не мог удержаться от последнего вздоха, но он тотчас справился с собой и сказал твердым голосом своему спутнику:

— Пошли.

Было три часа пополудни, они вдвоем прошли через весь город, никого не встретив: стояла страшная жара, и улицы были пусты. Граф был переодет, так что не боялся быть узнанным своими друзьями. Они беспрепятственно дошли до гавани. В конце пристани на причале стояла маленькая лодка.

— Вот и лодка, — сказал матрос.

— В путь, — лаконично ответил молодой человек. Расстояние от Веракруса до острова Сакрифичиос, где обычно бросают якорь большие суда, находящие там надежное убежище, составляет одну милю. Когда море спокойно, эта прогулка восхитительна. Вскоре поднялся легкий ветерок, позволивший путешественникам поднять парус и плыть, не утомляя себя греблей.

По мере того как они приближались к острову, бригантина «Кайман» как будто поднималась из воды и наконец предстала во всех подробностях. Это было прекрасное судно, длинное, со стройными очертаниями, его высокий рангоут был отброшен назад, такелаж содержался с замечательным старанием. По середине корпуса, абсолютно черного, была проведена тонкая полоса, красная, как кровь. Пушечных портов не было видно, а следовательно, отсутствовали и пушки. На палубе никого не было.

Граф отметил про себя одно важное обстоятельство: были натянуты абордажные сети, конечно, из опасения внезапного нападения.

— Какое славное судно! — сказал он в ту минуту, когда лодка объезжала корабль.

— Да, — с удовольствием ответил матрос, — и быстроходное, ручаюсь вам.