Густав Эмар - Тайные чары великой Индии

— Но перейдем ко второму вопросу: вы уезжаете?

— Через час, я вам сказал уже.

— Куда вы отправляетесь?

— В Сен-Луи при Миссури, прямо туда, не останавливаясь.

— Но тогда… — сказал дон Грегорио.

— Что вы хотите сказать?

— Для вас самое легкое отложить ваш отъезд на три или четыре дня — и мы поедем вместе.

— Я сам желал бы этого, но это невозможно по двум причинам.

— По каким же?

— Во-первых, потому, что я слежу, и самая легкая неосторожность может меня погубить; я имею дело с человеком хитрым, с которым бороться нужно тоже с ловкостью и расчетом, если нас увидят вместе, все будет потеряно; во-вторых, потому, что поедет не Джон Естор, а одно неизвестное лицо, с которым ваше положение запрещает вам иметь какие-нибудь сношения.

— Что вы мне рассказываете, милый друг?

— Правду; сейчас, после ухода от вас, я переоденусь, и клянусь, что если вы встретите меня, то не узнаете.

— А из Сен-Луи куда вы отправитесь?

— Что касается этого, я пока еще не знаю, вы требуете от меня слишком многого. Я след нашего человека: куда он пойдет, туда и я.

— Это правда, извините меня.

— Приехав в Сен-Луи, я возвещу ваш будущий приезд маршалу, вы будете хорошо приняты, когда увидите его, положитесь в этом на меня.

— Я не знаю, право, как мне благодарить вас?

— Пожав мне хорошенько руку.

— О, от всего сердца!

— А нашему другу, если я увижу его прежде вас, что сказать ему?

— Что я действую с моей стороны и присоединюсь к нему, когда будет возможно, то есть когда успею в своем деле.

— Хорошо, прощайте, я скрываюсь.

— Уже!

— Иначе нельзя!

— Ступайте, мой друг, желаю вам успеха; обнимемся на прощание.

Двое друзей держали друг друга с минуту в объятиях.

— Да будет воля Божия! И мы победим в нашем предприятии.

— О, дай Бог!

— Прощайте, прощайте!

— До свиданья.

Дон Грегорио, оставшись один, погрузился в раздумье, потом подвинул к себе сверток с бумагами, развернул его и принялся читать.

Это чтение продолжалось несколько часов.

Через двенадцать дней после отъезда главного начальника тайной полиции дон Грегорио прибыл в Сен-Луи при Миссури; его сопровождал консул из Чили, который ехал с ним, на случай если представятся какие-нибудь непредвиденные трудности.

Двое путешественников остановились в довольно роскошной гостинице; но так как они не хотели терять ни минуты, то, узнав, где находится квартира маршала, они тотчас же туда отправились.

Маршал был еще молод, хорошо сложен, имел приятное лицо и значительные манеры; это был true gentleman в полном значении этого слова.

Он принял посетителей самым приветливым образом, ознакомился с содержанием бумаг, которые они ему представили; окончив первые приветствия, он сказал, предлагая им сигар и папирос:

— Господа, я прочитал, признаюсь, ваши бумаги только для формы; о вашем посещении меня известил один из моих старинных и лучших друзей, который мне горячо вас рекомендовал, так что мне остается только сказать вам: я весь к вашим услугам. Вы видите, милостивые государи, что я ожидал вас, потому смотрите на меня не как на друга, конечно, наше знакомство еще слишком коротко, чтобы я мог осмелиться почтить себя подобным титулом, но как на человека, готового сделать все, что вы ни пожелаете.

— Вы утешаете нас, милостивый государь, — сказал дон Грегорио с жаром. — Дело, по которому мы просим вашего содействия, так испещрено трудностями, что мы можем заранее поздравить себя с успехом, имея такого помощника, как вы.

— Это дело поистине очень важное, — ответил маршал, улыбаясь, — но, может быть, его не так трудно повести, как вы предполагаете.

— Мы имеем дело с сильной партией, милостивый государь!

— Это правда, но за вас право людей, недостойно нарушенное, и сам закон. Но будем лучше говорить откровенно: я не хочу, чтобы продолжалось более ваше беспокойство; я уже сказал вам, что вы мне были дружески рекомендованы одним из моих друзей…

— И моим также, милостивый государь, — сказал, кланяясь, дон Грегорио.

— Хорошо, — продолжал маршал, — мой друг объяснил мне все дело очень подробно; так как у меня оставалось несколько дней впереди и мне хотелось сделать вам что-нибудь приятное, то я и принялся за дело.

— Как, милостивый государь, вы были так обязательны?..

— Исполнил только мой долг, милостивый государь. Выслушайте хорошенько вот что: я узнал, что в продолжение нескольких дней происходило сильное волнение между неграми в поместье господина Жозуа Левиса; я приказал ловкой сыскной полиции наблюдать за этой местностью. Я услыхал, что это волнение было возбуждено одним молодым невольником смешанного происхождения, недавно прибывшим на плантацию и выдававшим себя за принадлежащего к белой расе; он был продан в невольники вследствие гнусной интриги, жертвой которой он сделался.