Владимир Карпов - Обратной дороги нет

Надо плыть. Отогреться и плыть…

Соболев сидел у костра, зажав в руке пистолет, обхватив руками голову: море, остров колебались, таяли в тумане… Он будет плыть. Он еще успеет на Октябрьский праздник.

Это всегда был для него самый торжественный день в году. Самый любимый. Никогда не предполагал, что ему придется встречать Октябрь одному, посреди холодного моря, на безлюдном острове…

Все равно он отметит праздник. И здесь, на острове, он в общем строю, он не сдался.

Он вернется домой, вернется в часть, придет в себя, подумает и разгадает тайну своей аварии.

… Густые облака проплывали над морем, над островом, изредка открывая голубовато-белесое, тихое полярное небо. У облаков нет теней — слишком низко висит над горизонтом утреннее солнце, только верхушки облаков подсвечены розовым.

А в облаках гул — несмолкающий, близкий.

Соболев не слышал гула, он в блаженной полудремоте сидел у костра. У него впереди много дел, нужно строить плот, и он набирался сил для новой работы.

С залива навстречу вертолету и примерно на той же высоте ползла огромная, тяжелая темная туча — фланги у нее были от горизонта до горизонта, и она как будто утюжила, давила землю.

Кулаев коротко взглянул на Кузовлева; горбоносое смуглое его лицо отразило тревогу. Туча плотно закроет землю, и тогда их полет станет бесцельным.

— Надо поднырнуть под нее.

Механик, Иван Леонтьевич, спокойно сказал:

— Снежный заряд, лучше обойти. Погубим машину. Опыта у нас маловато.

Механик следил не только за показаниями приборов и работой двигателя — достаточно он налетался за свою жизнь, мог подсказать кое-что дельное и пилоту.

Он сказал «у нас». Но все поняли, кого он имел в виду. Сам-то он летал второй десяток.

Ему нравились эти ребята. Молодые, горячие, но чувствуется — у него глаз верный, — придет время, станут настоящими летчиками. Пусть обижаются — от него не убудет. А предупредить надо, крепче подумают.

— Где острова? — спросил Кузовлев.

— Скоро пройдем над Продолговатым. Его высота двадцать метров.

Кузовлев вошел прямо в снежный заряд, стало темно, широкие лопасти несущего винта секли наполненное снежной мутью пространство.

— Будем снижаться до пятидесяти.

Вертолет, словно человек, спускающийся по темной лестнице в глубокую шахту, на ощупь крался вниз и зависал над островом.

Туча поредела, рассыпалась на отдельные седые клочья. Кузовлев не сдержал радостно-облегченного вздоха. Обернулся к Кулаеву, хотел что-то сказать и вдруг увидел его глаза.

Нетерпение, восторг, буйная сумасшедшинка так и прыгали в них.

— Смотри, вон остров! Маяк. А там, рядом, дым! Это он! Нашелся!

Кузовлев, хотя и обладал, по заключениям врачей, стопроцентным зрением, все же не мог сравниться в зоркости с Кулаевым. Остров он видел, маяк тоже, но дым?.. Обман зрения, игра воображения — в снежном вихре еще и не то может привидеться.

— Точно — дым, костер! — горячился Кулаев.

— Второй раз нам ошибиться нельзя, — не сдавался Кузовлев. Он хорошо помнил, к чему привела их первая ошибка с лодкой и ракетой.

Вертолет завис над самым маяком. Теперь сомнений не было — на острове горел костер, а рядом с ним темнело неподвижное, запорошенное снегом тело…

— Сообщи подполковнику. Нужен врач. Будем садиться

… И снова тот же сон. Его самолет на максимальном режиме идет на перехват чужака. Крутой вираж. Все сминающее давление от страшной перегрузки. И самолет, словно бабочка с поврежденными крыльями, уже не парит, а беспомощно кувыркается в небе. Из гордого властелина воздуха он превращается в послушную игрушку стихии…

… Бабочка с обломанными краями крыльев в потоке встречного воздуха…

Иван просыпается от внезапной догадки. Недаром он все время думал о причине аварии самолета. Думал, когда плыл в ночи, думал, умирая на холодном острове у слепого маяка, думал наяву и во сне. И вот сейчас он поймал, добрался до сердцевины тайны. На аэродроме проверят его догадку, проверят и подтвердят. Летчик чувствовал — он на верном пути. И он еще полетает на этой машине, могучей, послушной и надежной!

… Из черной тучи, нависшей над островом, вместе со снегом вдруг вырвался треск мотора. Иван поднял голову — вертолет разворачивался, уходил прочь от острова.

Все-таки он заснул, заснул и забыл про костер, угли чуть тлеют. Неужели они его не заметили? Нужно побольше дыма. Он разом бросил в костер все свои запасы топлива. Пока сырые ветки разгорятся, вертолет уйдет далеко.