Николай Прохоров - Комендант брянских лесов

Груня говорила торопливо, видимо, боясь, что ее не захотят слушать. От сбивчивой речи и быстрого бега она окончательно задохнулась и, чтобы не упасть, схватилась за стремя, повиснув на нем.

Увидев, что девушка выбивается из сил, Леонов, наконец, догадался остановить коня.

Он стащил с седла Потоцкого, положил на траву и вынул у него изо рта кляп.

— Ты пойми, Вася, мое... — страстно заговорила опять девушка, но Леонов остановил ее.

— Не нужно сейчас об этом, Груня. Лучше мы после поговорим.

Леонову не хотелось, чтобы она объяснялась в присутствии Потоцкого.

Девушка испуганно и умоляюще заглядывала в лицо Леонову, но он отворачивался, не решаясь поднять глаза. Угрызение совести мучило его. Он представил себе положение Груни, беспомощной и запуганной, оставшейся среди фашистов, и не знающей, куда деваться. И в этот момент он сильный, молодой, оставляет ее, холодно раскланиваясь. «Разыграл пошлую сцену ревности, глупец!» — со стыдом думал о себе молодой партизан, вскользь взглянув на Потоцкого, неподвижно лежавшего на земле.

Оглушенный ударом, уставший от неудобной езды, он, видимо, приходил теперь в себя. Бледное лицо его, с синяками у глаз, несколько оживлялось. Леонов больше не поворачивался в его сторону.

Груня робко смотрела на Василия, напуганная тем, что он не глядит ей в глаза и упорно молчит, о чем-то думая.

После короткой передышки стали собираться в путь. Леонов предложил девушке ехать на лошади. Она охотно согласилась. Взяв Груню за талию, чтобы подсадить в седло, Леонов на мгновение почувствовал, как девушка вся вздрогнула, обернувшись к нему на короткий миг. На лице ее еще сохранился испуг и усталость, но где-то в глубине глаз Леонов не увидел, а вернее угадал блеснувшие искорки радости. Партизан сразу как-то успокоился и даже обрадовался, словно он объяснился с девушкой и получил ее прощение.

Очутившись в седле, Груня крепко ухватилась за переднюю луку, как это делают дети, впервые сев на лошадь, и опять робко взглянула на партизана, согревая его взглядом.

— Идите вперед, господин Потоцкий! — жестко приказал партизан, обернувшись в сторону предателя. — Бежать Не пытайтесь. Все равно не уйдете!

Леонов взял в левую руку повод лошади и указал пистолетом Потоцкому, в какую сторону надо идти.

— Опять тебя в штаб зовут, — с досадой крикнул Леонову ординарец командира отряда. — Давай немедленно!

Несколько дней прошло с тех пор, как Леонов привел в отряд Потоцкого. Гурову и Куликову необходимо было подробнее знать, каким образом ему удалось захватить предателя, имя которого наводило страх на местных жителей.

Но Леонов был крайне немногословен, к большой досаде руководителей отряда. Он коротко доложил, что застал Потоцкого в Семках спящим и без особого труда взял его.

— Понимаешь, Вася, — убеждал его Михаил Сергеевич,— мы ведь не из праздного любопытства пристаем к тебе. Ты расскажи нам все по порядку.

Комиссар долго разъяснял юноше, для чего командованию отряда нужно знать подробности, которые в военном деле играют большую роль.

— Вот недавно Егор захватил фашистского пилота Так он около часа мне рассказывал. И много сообщил важных наблюдений. Его предположения о том, что у села Глинищево фашисты расчистили новый аэродром, подтвердились. А на днях на этот аэродром уже наши бомбардировщики прилетали. Командующий фронтом прислал благодарность отряду. Егор представлен к награде орденом.

— Во-первых, товарищ комиссар, у Егора, действительно, был очень любопытный случай с летчиком, а во-вторых, ведь Егор опытный военный разведчик, — промолвил подрывник и опять надолго умолк, полагая, что этим он вполне объяснил свое молчание.

Насколько был словоохотлив Егор, настолько сдержан Леонов. Этих противоположных по своему характеру людей роднило лишь одно: храбрость и страсть к опасным операциям. Впрочем, эти качества проявлялись у них по-разному. Егор был находчив, неистощим на выдумку и, увлекаясь, часто безрассудно рисковал. В поведении же Леонова преобладал продуманный риск, трезвый расчет. И отношения у них были между собой своеобразные. Они с уважением относились друг к другу, но настоящей дружбы между ними не было, хотя комиссар и делал попытки сблизить их.

— А все-таки крепко вцепился в тебя Потоцкий, — заговорил снова комиссар, глядя на кровоподтеки, черневшие на шее Леонова.