Тим Уиллокс - Двенадцать детей Парижа

– Это настоящий шедевр картографического искусства, – заверил его госпитальер.

– Что касается остальных церквей Вилля, я начну…

Матиас, не дослушав, указал на западный край карты.

– Лувр? – спросил он и переместил палец к востоку от моста Нотр-Дам. – Гревская площадь и Отель-де-Виль?

– Правильно. Очень хорошо. Мы находимся примерно здесь. – Священник поставил отметку на карте.

– А левый берег?

– Лично я его избегаю. Там везде коллежи и толпы отчаянных студентов. Вот здесь Нельская башня. И шесть ворот. – Отец Филипп снова принялся рисовать. – Виселицы на площади Мобер. Ах да, и аббатства! С внешней стороны стен у нас Сен-Жермен-де-Пре, а внутри Клюни, Сен-Женевьев, августинцы, бернардинцы…

– Прошу прощения, святой отец. – Иоаннит взял карту, пока она не стала перегруженной. – Я у вас в долгу. – Он подул на лист, чтобы чернила быстрее высохли. – Расскажите мне о Симоне д’Обре.

Ла Фосс так искусно скрывал свою растерянность, что Тангейзер засомневался, не померещилась ли она ему. Священник указал на разбросанные по столу листы.

– Семья д’Обре протестантская. Покойный муж Симоны был фанатиком, но сама она посвятила себя семье и торговле. – Отец Филипп пожал плечами. – Она в списке.

– В списке протестантов.

– Лейтенант из городского Совета поднял меня с постели и заставил проверить список. Они взяли фамилии из налоговых ведомостей, и поэтому список был неполный. Я знаю все дома в приходе, даже те, где живут не католики. Совет сейчас в панике. Это правда, что армия гугенотов уже у ворот города?

– Нет. Колиньи и его капитаны мертвы.

– Слава Богу.

– Зачем Совету такой список?

– Городом управляют богатые и влиятельные люди, Les Bonnes Messieurs , среди которых много протестантов. Браки, родственные связи, переход в другую веру. Ересь теперь даже не считается преступлением. Деньги важнее любви Господа…

– Зачем Совету список?

– Как мне сказали, для их защиты.

– Гугенотов?

– Парижане устали. Голод, высокие цены, болезни. Налоги на войны, которые объявляют, но не выигрывают. Налоги на подкуп немецких наемников, чтобы они ушли, – тех самых, которых наняли протестанты, чтобы нас убить. Налоги, чтобы платить нашим иностранным наемникам и строить величественные здания, на завершение которых у города нет денег. Разве не гугеноты нарушили мир? Дважды! Почему они так ненавидят древнюю веру? Почему король попустительствует нашим врагам? Кто верит в королевскую свадьбу? Уж точно не жених с невестой. И теперь они хотят, чтобы мы воевали с испанцами? Парижане желают избавиться от этих проблем, а это значит, избавиться от протестантов. Вот и все. Но некоторые группы – их называют братствами – нисколько не устали. Ненависть к гугенотам составляет смысл их жизни.

– И кто обеспечит эту защиту?

– Не знаю. Сомневаюсь, что Шатле. Может, королевская стража?

– Кто охраняет город? Кто отвечает за порядок?

– Дюжина чиновников даст дюжину разных ответов, и никто из них не поклянется, что его ответ правильный. Но я попробую. Власть в городе делят – и соперничают за нее – король и городской Совет. Сержанты – это около двух сотен коннетаблей и приставов, подчиняющихся двум сидящим в Шатле лейтенантам, занимающимся гражданскими и уголовными делами, а также своим непосредственным начальникам – комиссарам и следователям. Расследования они ведут в основном при помощи дыбы, а все их силы направлены на сбор налогов и податей, из которых им платится жалованье. Однако – можете мне поверить – в их обязанности не входит борьба с уличной преступностью. За это отвечает лейтенант стражи, который патрулирует улицы со своими двадцатью лучниками.

– Просто рай для преступников!

– Количество и порочность которых вы даже представить не можете.

– Мне не нужно ничего представлять. Я видел их работу.

– Конечно. Прошу прощения. Но что мы можем сделать? Еще раз повысить налоги?

– Меньшее из двух зол, очевидно.

– Мудрые слова, шевалье. На церковь ни у кого не остается даже су. Но продолжим. У Парижа есть военный комендант, отвечающий за охрану городских стен. Королевская стража – это еще один отряд из тридцати человек, патрулирующий улицы ночью, если их удается вытащить из таверн. Все эти власти – гражданские, уголовные и военные, а также иные, названия и дела которых мне не известны, – соперничают друг с другом по части полномочий, обязанностей и юрисдикции.

– То есть всегда есть на кого переложить вину.