Тим Уиллокс - Двенадцать детей Парижа

Итальянка благодарила Бога, что с ней нет Орланду, хотя и очень желала, чтобы рядом был Матиас.

На мгновение она почувствовала себя совершенно беспомощной. Внезапно ее охватило желание не сопротивляться, отказаться от борьбы, сдаться на милость неизвестному врагу. Эта мысль принесла облегчение. Но Карла вдруг вспомнила овцу, на которую набросилась одна из ее собак. Овца покорно стояла, пока пес рвал ее горло, и не делала даже попытки убежать или увернуться от острых зубов. Когда собака на секунду прервалась, подавившись шерстью, овца застыла неподвижно, дрожа всем телом и ожидая, когда возобновятся ее мучения. Эта картина парализующего ужаса оставила в душе у графини неприятный осадок. Она не испытывала жалости к овце – только отвращение. Это покорное и глупое животное заслуживало смерти. А Симона, сидевшая в своей спальне этажом ниже, пребывала в таком же состоянии, как та овца.

Собака тогда передушила еще дюжину овец, и хозяйка не смогла ее остановить.

Но теперь нужно было действовать.

Вернувшись в комнату к детям, Карла нашла их полуодетыми: малыши ссорились между собой. Она снова приказала им спускаться. Антуанетта, оставшаяся в ночной рубашке, заплакала, и Шарите взяла ее за руку.

– Немедленно в гостиную! – топнула ногой итальянка. – Плакать можешь там.

В гостиной все еще стояли музыкальные инструменты, оставшиеся после репетиции. У Карлы не было никакого плана, но инструменты подсказали, как занять детей и призвать их к порядку.

– Все садятся и настраивают инструменты. Люсьен, найди камертон.

– Но еще темно! – захныкал Люсьен. – И я есть хочу.

– Мартин, я назначаю тебя главным, – не обращая на его нытье внимания, графиня вновь обратилась к старшему из детей. – Если к моему возвращению вы не будете готовы, пеняйте на себя.

На этом же этаже находилась спальня хозяйки. Карла заглянула, чтобы посмотреть, как там Симона: та не двинулась с места, а одежда по-прежнему лежала рядом с ней на кровати. Но она, по крайней мере, не впала в истерику. Итальянка оставила ее и нашла Денизу и Дидье, которые к тому времени тоже спустились вниз. Если придется принять бой, оба станут лишь обузой. Не стоило их будить. Послышался звук камертона, а за ним – нерешительные команды Мартина и вибрация жильных струн.

– Дениза, приготовь детям какой-нибудь завтрак, – приказала Карла. – А мы с Дидье попробуем помочь Алтану Савасу. Мадам нездоровится. Слушайтесь меня.

Растерянные слуги спустились вслед за ней по главной лестнице – упоминание об Алтане Савасе лишь усилило их страх. Карла не стала ничего объяснять им, потому что просто не знала, что сказать. Из холла у ведущей во двор двери доносились разнообразные звуки: грохот, удары, уханье… Но это были не звуки битвы. Алтан устанавливал разнообразные клинья и подпорки для замков и засовов, материалом для которых, по всей видимости, служили оторванные от пола доски – прямо за дверью в полу образовалась дыра. В отличие от Карлы бывший янычар оставался равнодушным к учиненному им разгрому. Он взглянул на Дидье так, словно тот был женщиной – или еще хуже. Потом серб вывел свою госпожу в холл перед парадной дверью и лестницей, показал на ее свечу и взмахнул руками:

– Свечи. Сюда. Много-много. Свет.

– Дидье! – позвала Карла. – Скажи Денизе, чтобы забыла о еде. Вы оба, принесите сюда все свечи и лампы, что есть в доме, и зажгите их.

Савас указал пальцем на дверь:

– Плохие люди идут. Здесь. Да.

– Я понимаю, что мы не сможем их остановить, – сказала графиня. У нее уже созрел план действий, но неожиданно для себя она спросила: – Скажи, мы сумеем уйти отсюда, только ты и я? – Она пошевелила пальцами, имитируя идущего человека, ткнула пальцем сначала себе в грудь, а потом в телохранителя.

Алтан кивнул:

– Да. Вы хотите?

Карла не ответила. Сверху до нее доносилось треньканье струн и сонные голоса.

Она молча покачала головой.

Савас указал на дверь в сад:

– Они хотят идти туда. Чтобы другие не видели. – Он отодвинул засов парадной двери, оставив только запертый замок. – Но мы заставим их идти сюда. – Серб обвел рукой холл, кивнул в сторону лестницы и показал, как натягивает тетиву лука и выпускает стрелу. – Когда много мертвых, они уйдут.

Итальянка поняла его план. Заставить бандитов прорываться через парадную дверь, с Рю-дю-Тампль, где есть шанс, что их кто-то увидит и позовет на помощь. Затем превратить холл первого этажа в зону обстрела, защищая лестницу с площадки второго этажа перед гостиной и спальней хозяйки. Если погибнет достаточно много врагов, если цена для них окажется слишком высокой – а Карла не сомневалась, что ее слуга сумеет постоять за себя, – остальные отступят.